На "Акроне" дошло до "прослушки"

Сейчас органы выясняют - кто и зачем установил прослушку в кабинете профсоюзного лидера. Есть версия, что сделал это «простой работник предприятия». Не понравились человеку действия профсоюзного комитета – вот он и проявил инициативу, решил разведать, какие такие тайные планы вынашивает профком. А уж установить «жучка» - в наше-то время массового технического образования и столь же массового опыта работы россиян в охранных фирмах и корпоративных службах безопасности - сумеют многие.

Узнать, что твои разговоры, пусть и не личные, а служебные, доходят до чужих ушей – неприятно. Но думается, к каким-то чрезвычайным новостям членам профкома следовало морально подготовиться. А ля герр ком а ля герр - "на войне – как на войне". Рано или поздно позиционная война между профкомом и администрацией «Акрона», начавшаяся ещё по зиме, должна была прерваться наступлением.

Долгие годы «Акрон» служил штатным примером «социального партнёрства» на Новгородчине. Экономически успешное предприятие, самый многочисленный трудовой коллектив, действующая профсоюзная организация, не разрушенная до основания, как у других, социальная инфраструктура... Наконец, относительно высокие заработки.

На днях городская администрация обнародовала размер среднего заработка новгородцев в январе-мае 2006 года – получилось 9999,6 рубля. Без заработков химиков цифра оказалась бы куда скромнее и ближе к месячному жалованию большинства работающих.

9999 с хвостиком – это результат прироста реальной заработной платы новгородцев по отношению к прошлому году. С учётом индекса потребительских цен он за 5 месяцев составил 15,5%.

Так вот в этих 15% вклада химиков нет: им зарплату в этом году не прибавляли.

Хотя 16 ноября 2005 года профком и работодатель внесли в коллективный договор изменение, в соответствии с которым предприятие взяло на себя обязательство с 1 января каждого календарного года наращивать фонд заработной платы в акционерном обществе на величину инфляции, не менее прогнозируемой правительством.

И профсоюз немедленно познакомил работодателя со своими предложениями. Учли рост цен на товары во втором полугодии (2,6%), инфляционный прогноз правительства (8%), добавили ожидаемый (и не напрасно) рост тарифов на электроэнергию и услуги ЖКХ. Получилось, что зарплату «акроновцам» надо прибавить на 20%.

На 11 – сказал работодатель.

В таких делах торг, конечно, уместен. Тем более сегодня, когда за спиной профсоюзов больше не стоит могущественное государство. Конечно, правящий режим может подкармливать верхушку Федерации независимых профсоюзов России, а региональные власти – дружить с местными Федерациями профсоюзов, но прямой приказ работодателю невозможен.

Не знаю, как вы, а я лично при Советской власти никакого заявления о вступлении в профсоюз не писал, но однажды мне велели обратиться в бухгалтерию с просьбой перечислять из моей зарплаты взносы, и этого было достаточно, чтобы на долгие годы треугольник «администрация – партком – профком» стал олицетворением государственной власти надо мной. Ну и, насколько возможно, государственной обо мне заботы. Воистину, треугольник – фигура жёсткая. Все три его вершины были государственными, и редкие разногласия между ними решались быстро, эффективно и не публично.

Хоть профсоюзы и назывались образно «Крыльями Советов», но крылья эти были с конца 20-х годов прошлого века подрезаны, как у лебедей на царском пруду – чтобы слишком высоко не воспаряли и слишком далеко не залетали.

С отменой 6-й статьи Конституции, отдававшей КПСС всю власть в стране, а затем и с крушением самой «страны КПСС» профсоюзы размечтались было заново отрастить крылья. После долгого раболепствования перед государством они пытались, как полагается раскованному рабу, бунтовать – сидеть на рельсах, стучать касками и т.п. Но очень быстро оказалось, что ничего, кроме порчи касок и задержек поездов с неповинными пассажирами, из этого не следует. Каждый раз кто-то извлекал из профсоюзных демаршей политические дивиденды, а о хлебе насущном всё равно предстояло договариваться с владельцем производства. Кто бы он ни был – ещё государство или уже капиталист. Потому что чрезмерность требований и нежелание уступать могла заставить капиталиста просто навесить замок на ворота предприятия.

Сегодня профсоюзам не требуются революционеры. Им нужны политики. Люди, способные торговаться, лавировать, договариваться, заключать компромиссы. Ближе к Новому году профсоюз обсуждал с работодателем уже новую цифру: 15-процентная прибавка, и до конца следующего года никто не заикается о дороговизне стульев для трудящихся всех стран. После Нового года владелец предприятия просит подождать до февраля: грянул апатитовый кризис, цены на сырьё (да и его поставки) под вопросом, идёт борьба за плавучесть предприятия, неизвестно, насколько действия поставщика повлияют на экономические показатели ведущего подразделения ОАО – цеха нитроаммофоски.

Профсоюз соглашается. Тем более что собственная позиция кажется ему достаточно сильной: работодатель просит не только подождать – ему нужна помощь трудового коллектива: надо сформировать общественное мнение вокруг хозяйственного спора. Чтобы власть (а может быть, и арбитражный суд) видела: пострадать могут не только крупные акционеры, но и простые люди. Члены профсоюза ездили в столицу, стояли пикетом на лютом морозе - это им должно зачесться...

21 февраля состоялись переговоры с участием генерального директора ОАО И. Антонова. Привыкшие к обычной предрасположенности представителей работодателя к компромиссам, представители трудового коллектива были неприятно поражены неуступчивостью новой администрации: платить прибавку за упущенные месяцы с начала года, вопреки колдоговору, она не намерена, и рост зарплаты на 10,6% процента ей тоже кажется чрезмерным.

Профком, так сказать, вспылил. Февральская листовка профкома начинается словом «Баста!» и обещает: «На горизонте коллективный трудовой спор». «Баста!» - звучит угрожающе. В нём слышится слово «забастовка». На будущих переговорах работодатель будет поминать «высокой договаривающейся стороне» эту несдержанность.

Но профком можно понять. Упорство работодателя загадочно. Предприятие не бедствует. Занимаясь распрей «Акрона» с «Апатитом», Федеральная антимонопольная служба огласила сведения о том, что за год чистая прибыль холдинга выросла втрое. Выработка на одного работающего составила 2 млн. 163 тыс. рублей – на 39% больше, чем год назад. Да, производству необходима модернизация, но проводить её уместнее за счёт капитализации того, что причитается владельцам. Однако во втором полугодии 2005-го акционерам дважды выплачивались дивиденды. И солидные. Профком в курсе – он тоже акционер, пусть и миноритарный (1,3% акций).Но главное – судьба колдоговора. Не выполнить его – значит, создать прецедент.

Прекрасно понимаю тех, кто скажет: химики и так много зарабатывают (по сведениям администрации, средняя зарплата на предприятии в полтора раза выше, чем по отрасли), нам бы столько, а потому – голодный сытого не разумеет.

А надо бы. Потому что успешная попытка нарушить коллективный договор станет сигналом для других работодателей, которые лишь мирятся с существованием профсоюза на своём предприятии.

Успокаивая химиков, администрация со страниц многотиражки напоминает им: не забудьте, другие пункты колдоговора выполняются, социальный пакет неприкосновенен, мы тратимся на ваше здоровье...

Но пакет этот – это то, что тебе дают. А зарплата – то, что ты заработал. То, что ты тратишь по своему усмотрению.

Выражаясь высокопарно, деньги делают человека свободным. Если их у человека достаточно. А вот социальные выплаты только увеличивают зависимость работника от работодателя. Который может найти причину, чтобы дать льготу. А может найти и повод, чтобы её не давать.По-хорошему трудоспособный гражданин должен бы зарабатывать себе на всё сам.

На войне – как на войне! На листовки профкома работодатель отвечает залпом рекламных статей в самых тиражных местных газетах. Он жалуется на трудности, возникшие в начале года (хотя и при зимних трудностях с газом, с отправкой продукции потребителю прибыль – по сведениям профкома – в первом квартале 2006-го снова выросла против соответствующего периода в 2005-м более чем на треть). И обвиняет профком в «дестабилизации» обстановки. И даже... в работе на пользу конкурентам.

В мае профком терпит публичное поражение: созвали на День весны и труда митинг под общероссийским лозунгом (очень кстати) - «Человеку труда – достойную заработную плату», а массовую явку «своих» обеспечить не смогли: рабочий класс, должно быть, разъехался по огородам. Говорят, по цехам с персоналом «проводили работу», рекомендуя не портить государственный праздник «политикой». Зато сама администрация управленцев собрала. С семьями, с флажками, с шариками...

Наблюдатели со стороны делились друг с другом недоумением: что это за митинг, на котором председатель профкома призвал не выступать с серьёзными требованиями – дескать, давайте дружно веселиться? Так ведь понятно было, в какую сторону повернут разговор «превосходящие силы».

В тот день затянувшаяся информационная война приобрела черты детского соперничества (кажется, даже соревнование состоялось – кто больше шариков надует, и администрация вроде бы победила с двукратным перевесом). Вряд ли победителям стоило гордиться такой нелепой победой. Следовало возвращаться к реальному переговорному процессу.

Обсуждаем со знакомым политологом ситуацию на «Акроне». Чуть ли не хором объявляем: всем работоспособным профкомам сегодня тяжело, когда речь идёт не о переговорном процессе, а о каких-то акциях. В оценке причин – разошлись. Политолог говорит: низкая активность трудящихся – показатель того, что им хорошо живётся; голодали бы – побежали бы даже касками стучать. Я возражаю: революции делают не голодные, они заняты поиском пропитания и не знают, что значит быть сытым; бунтуют сытые, которым грозят голодом. У химиков ничего не отнимают, их ситуация не столь катастрофична, чтобы выходить на улицы. Хотя бы и под первомайскими флагами.

А вот недовольство, так сказать, анонимное, - другое дело.

После неудавшейся маёвки и в преддверии нового раунда переговоров профком провёл опрос работников разного возраста, разных профессий. 915 человек – этого более чем достаточно, чтобы претендовать на представительность.

1,5% считают, что работодатель не нарушил коллективный договор. 96,4% ответили – да, нарушил.

Что делать профкому в этой ситуации? Около трети сказали – призвать работников к активным действиям. В основном молодёжь. Старшие – против радикализма. Более половины опрошенных предложили продолжить переговоры.

Пойти с личным заявлением в суд готовы 1,9%. За этими процентами – 17 человек. Голодовку объявить – 22 человека. Есть желающие устроить пикеты в Новгороде и в Москве, откуда управляется империя владельца холдинга Вячеслава Кантора (администрация сама научила!), подписывать письма губернатору, президенту...

Вот два полюса. «Приму участие в забастовке» - 21,5%. «Ничего предпринимать не буду» - 10,6%. Большинство же – 49,3% - выбрало подпись под обращением к собственнику предприятия.

Можно, конечно, не верить в результаты опроса. Тем не менее, письмо Кантору написано, под ним собирают подписи.

Знакомый политолог, услышав об этом, захохотал: «Опять добрый царь-батюшка и злые бояре...»

Что поделаешь? В профкоме тоже считают, что собственник был бы более эффективным переговорщиком. С. Ян с ним встречался и не встретил воинственного отпора. Да и прежние топ-менеджеры «Акрона» были к профсоюзу лояльнее нынешних.

Между тем существует версия, что «добрый царь-батюшка» не только одобрил политику менеджмента, но и сам сформулировал её. Якобы его задача – в ближайшее время максимально поднять цену предприятия. Начальной можно считать ту, которую в суде огласил коллега Ходорковского П. Лебедев, которому Кантор якобы предлагал купить холдинг за 350 млн. $. С тех пор у предприятия стало меньше мелких акционеров, а крупные увеличили свои пакеты и стали регулярно получать дивиденды, что делает ценные бумаги АО более ценными.

Арбитражный суд принял-таки сторону «Акрона» и обязал мурманчан на 5 лет зафиксировать для холдинга цены на апатитовый концентрат. Если сдержать рост себестоимости продукции – цена предприятия дополнительно возрастёт. И его можно будет очень выгодно продать. Потенциальные покупатели будто бы есть.

Может быть, именно на эту версию намекал менеджмент «Акрона», в заказных статьях говоря о происках конкурентов? Дескать, сбиваете цену...

Что ж, наличие непокорного профсоюза, угроза трудового спора, который может привести стороны в суд – всё это действительно снижает стоимость предприятия.

Многие бизнесмены из одного с Кантором «призыва» распродают свои активы в России, это правда. Но это вовсе не значит, что и Кантор стремится к тому же. Почему бы не предположить, что он не прочь занять одно из освобождающихся мест в нерасторжимой связке бизнеса и власти? Но для этого нужны деньги. Живые деньги, которых власть ждёт от бизнеса.

Помните начальные цифры на «торгах» между профкомом и работодателем? Забудьте о них. Сведения уже устарели.

Последнее предложение работодателя: фонд оплаты труда поднимается в среднем на 6,1%. Профком стоит на цифре в 8,7% - на индексе роста цен в первом полугодии.

Разница вроде бы не так велика. Но дальнейшее отступление может привести к большим проблемам для самого профсоюзного движения на предприятии.

Когда в «Сургутнефтегазе» поставили во главе профсоюза классических тред-юнионистов-соглашателей, спор о зарплате вызвал рождение альтернативного союза. Огонь ушёл в «низы» и стал опасен, как торфяной пожар. В компании, работники которой считаются самыми высокооплачиваемыми среди российских нефтяников, митингуют и с трибун угрожают поджечь вышки.

Профком «Акрона» оказался между двух огней. С одной стороны, могут выйти из профсоюза люди, разочарованные его пассивностью. С другой – те, кто из-за неуступчивости лишается вообще какой-либо прибавки, тоже имеют право на недовольство. Для них работодатель вполне может создать параллельный – уступчивый – профсоюз, накинуть его членам пресловутые 6,1% и тем окончательно ослабить оппонента.

Даже выдержанное в просительных тонах письмо к Кантору раздражает менеджмент. В профком уже приходили люди с просьбой отозвать их подпись: дескать, на нас давят. О давлении говорят и некоторые не освобождённые профсоюзные активисты. А кто-то ропщет, что 6 процентов - всё же лучше, чем ничего.

(Почему-то я уверен, что следствие придёт к выводу: один из таких недовольных действительно по собственной воле решил прослушивать профком. «Шпион-одиночка» расскажет, что записи намеревался слушать с друзьями... Другое дело - многие ли в это поверят?)

В сложившейся ситуации профком готов на нестандартный ход. Если кто-то считает, что «упёртость» - во вред его кошельку (всё-таки 6,1% - не лишние) – он может получить от профсоюза сумму, которую теряет ежемесячно в ходе борьбы. Так сказать, забастовочный фонд – только без забастовки. Подсчитано, что полученных на акции дивидендов на это хватит. Не будет хватать – возможна и продажа акций.

Сюрпризом - может быть, не меньшим, чем «жучки», - стала для С. Яна и позиция местной власти и «партии власти». Собственно, он и сам – член руководящего органа этой партии в губернии. Ход вполне закономерный для профлидера: чем ближе к политическому режиму – тем больше вероятности, что «тебя не обидят». Однако сумели же обидеть – 14-м местом в партийном списке на выборах в областную Думу.

Сам Ян склонен связывать происшедшее именно с назревающим трудовым конфликтом на предприятии. Он говорит, что устно, с глазу на глаз, губернатор борьбу рабочих за выполнение колдоговора поддерживал. И вдруг – такой афронт.

Казалось бы, губернатору выгоден рост зарплаты на «Акроне». Как и любому бюджетнику, чьи интересы глава области защищает в первую очередь. Выше зарплата – больше поступления в бюджет от подоходного налога. Но, может быть, у него есть и другие интересы?

Я не о слухах, будто М. Прусак – тоже акционер «Акрона». Ни доказать это, ни опровергнуть никому не удастся. Конечно, фамилия губернатора не значится в реестре акционеров предприятия, это невозможно. И его недоброжелатели могут сколько угодно намекать, что эти акции находятся в руках лица, лично преданного руководителю области, - всё это разговоры. Но почему бы не предположить наличие другого интереса – политического?

«Акрон» может быть полезен «Единой России». Точнее, её региональной организации, возглавляемой губернатором. Даже «партия власти» не может рассчитывать на успех совсем без финансирования. Тем более, без местных источников, пожертвования которых можно тратить без оглядки на «центр».

Впрочем, лидерство в партии – дело временное. Да и помним мы, что без особого восторга шёл Михаил Михайлович в партию, которую публично честил «братской могилой». Если у «медведей» на Новгородчине всё сложится удачно, удачна будет и дальнейшая карьера их лидера. А если нет?

Сергей Ян говорит, что в создавшейся ситуации единство профсоюза для него – важнее, чем место в Думе.

Но, думается, выбора у него нет. Если он отказывается баллотироваться в Думу – продемонстрирует собственную слабость как лидер профсоюза. Если баллотируется по округу, где живут химики, и проигрывает, - выявится отсутствие солидарности внутри профсоюза. На такой профсоюз можно и дальше давить, чтобы расколоть его по наметившейся линии разлома.

Политическая борьба и экономическая оказываются взаимосвязаны. Самое время проверить боеспособность профсоюзов.

* * *

СПРАВКА. Вячеслав Кантор с начала 80-х возглавлял лабораторию при МАИ. В 1986 году создал коммерческий центр «Композит» по внедрению вычислительной техники на промышленных объектах, а также услуг по экологическому мониторингу. Г. Бурбулис познакомил Кантора с М. Прусаком, и клиентом центра стал новгородский «Азот», который затем Кантор купил. Как завлаб нажил первоначальный капитал, неизвестно. отечественные «разгребатели грязи» намекают, что не обошлось без теневиков «старого режима», к которым был причастен отец будущего бизнесмена, директор крупного столичного универмага, осуждённый в 89-м по 7 статьям УК.

Сергей ХЛЕБНИКОВ

"Новая Новгородская газета"