Кунчуйская опера по-русски

Два года назад директор Шанхайского театрального центра Янг Шаолинь и руководитель Чеховского театрального фестиваля Валерий Шадрин решили, что надо бы сделать что-то совместное. В поисках режиссера Шадрин обратился к знаменитому педагогу Петру Фоменко, а тот посоветовал своего ученика Николая Дручека. Затем Шанхай предложил пьесу современного китайского автора Чжао Яомина "Потерянная опера". Текст сократили, и получился спектакль "Прекрасное время".

Это первый российско-китайский спектакль за 40 лет. Для его воплощения режиссер приехал в Китай, устроил там кастинг на роли и из 120 претендентов выбрал 13. Пьеса "Прекрасное время" о старом актере Кунчуйской оперы, древнейшего жанра оперного искусства. Его роль исполняет один из ведущих актеров Китая, представитель династии артистов Кунчуйской оперы Гуан Дунтянь. У Ицзяо хочет передать свое мастерство детям, но никто из них не проявляет к "проповедям старика" никакого внимания. Кроме его младшего сына – но он хромой. И кроме его ученицы. Она влюбляется в среднего сына учителя, беременеет, тот ее бросает. У Ицзяо женится на ней в ожидании ее сына, который станет наследником старинного искусства Кун.

Это – сюжет пьесы. У Дручека он имеет второстепенное значение. Что действительно важно – это сценография в исполнении питерского художника Эмиля Капелюша. Ну и, безусловно, постановка.

Спектакль разворачивается на двух уровнях. Уровень слов, которые призваны объяснить сюжет, и уровень пластики и музыки. Актеры второго плана выполняют роль античного хора – толкователя всего происходящего. И выясняется, что происходит следующее. Талантливый мальчик-хромоножка (от его имени ведется повествование) видит красивую девушку, безумно похожую на его мать в молодости (мать давно умерла). И это - прекрасное мгновение. Ленивая музыка окутывает его, красивую девушку, двигающихся, но в то же время сохраняющих статику актеров, лысого человека с белым лицом и раскосыми глазами – это учитель У Ицзяо. Все это время проникаешься ощущением сна и прекрасности того, что происходит на сцене.

На самом деле этот гипноз достигается всего лишь следованием канонам традиционного китайского музыкального театра. Действие не ограничено ни во времени, ни в пространстве, условности, символика. Если какие-либо повседневные реалии не могут быть представлены на сцене прямо, они воспроизводятся символически. Обстановка, в которой проходит действие спектакля, изображается исключительно движениями актера.

Тонкие, пластичные китайские актеры всегда спокойны. Изображают ли они страсть, страдание брошенной Цзин Сю, отповедь старика-учителя или ненависть его детей по отношению к Кунчуйской опере. "Я был потрясен: не только в работе с артистами, но и в жизни у них ноль агрессии. Поэтому, когда я темпераментно начинал что-то объяснять, наступательно показывать, они пугались, думали, что я злюсь или недоволен", - говорит режиссер. На этом отсутствии агрессии строится убаюкивающая стройность спектакля. Добавьте к этому многочисленные музыкальные метафоры – например, когда Цзин Сю поет отрывок из настоящей Кунчуйской оперы про цветы, которые должны плыть по реке. Или легких девушек, качающихся на изогнутых деревянных балках. Или бледно-голубой цвет декораций. Или белые цветы, которые в финальной сцене падают на сцену, с острым свистом вонзаясь в пол. Чувствуешь свое несовершенство. Хочется петь в Кунчуйской опере, жить метафорами, днем тренировать голос и тело, а вечером читать Конфуция…

Екатерина Яковлева