Досрочно освобожденных даже на вокзале не ждут

В общем, хотелось как лучше, а получилось, как всегда. Хотя, нельзя сказать, что УДО порождение последних лет. Просто-напросто с недавнего времени эта процедура серьезно упростилась.

Как рассказал корреспонденту Newsinfo начальник правового управления ГУИН Минюста РФ Олег Филимонов, до конца 2003 года действовал один порядок условного досрочного освобождения. Теперь несколько другой.

"Осужденный за не тяжкие преступления должен был отбыть 1/3 условного наказания, за тяжкие половину срока, за особо тяжкие, если я не ошибаюсь 2/3 срока, кого же приговаривали к пожизненному лишению свободы должны были отбыть не менее 25 лет наказания. И вот когда подходил этот срок, то администрация исправительного учреждения самостоятельно решала вопрос, вносить ли в суд представление о применении условно досрочного освобождения к этому человеку или нет. То есть, в значительной степени это была инициатива администрации. Позднее Конституционный суд сказал, что тот факт, что администрация может ходатайствовать об условно досрочном освобождении не лишает осужденного права самому обращаться с ходатайством. Потому что иначе получалось противоречие Конституции. В Конституции сказано, что каждый осужденный вправе просить о помиловании или о смягчении наказания. А здесь получалось, что только при инициативе администрации.

В декабре 2003 года в законодательство были внесены изменения. Теперь по отбытии определенного законом срока осужденный вправе сам ходатайствовать об условно досрочном освобождении, это его право".

В общем, процесс условного или условно-досрочного освобождения сделали демократичным и доверили его судам. Чтобы, значит, никакой своевольщины со стороны чиновников колонии не было.

Теперь, скажем, мошенник, ограбивший сотни, а то и тысячи законопослушных граждан и осужденный за это на 10 лет, отбыв половину срока, подает в суд прошение об УДО. В суде его интересы представляют по три-четыре тертых адвоката. В итоге, за вычетом времени следствия и суда, мошенник, не пробыв и трети назначенного ему срока наказания на зоне, выходит на волю и затевает новую аферу. "В 2004 году в суды было подано 617 тысяч ходатайств об условно-досрочном освобождении, 585 тысяч ходатайств рассмотрено, из них удовлетворены 82 процента", - привел статистику Вячеслав Лебедев, подтверждающую, что это дело поставлено у нас на поток.

В итоге получилось так, что практически половина всей выполненной работы сотрудниками милиции и прокуратуры выбрасывается " в урну". Более того, нам с вами, простым законопослушным гражданам приходиться еще и содержать осужденных. Мы платим налоги государству, государству, которое кормит и поит их. При этом Конституция РФ говорит о том, что каждый волен выбирать – работать или нет.

Есть и другая проблема. Действительно, стремящийся "чтить уголовный кодекс" человек, отпущенный условно, не может найти работу и волей-неволей совершает новое правонарушение, чтобы прокормиться. По мнению Вячеслава Лебедева, надо усилить надзор за лицами, отбывающими условное наказание, в частности решать вопросы их занятости. "60 процентов осужденных после отбывания условного наказания являлись трудоспособными и не имели места работы", - сказал он.

Как рассказал Newsinfo профессор юридических наук Александр Михлин, который несколько лет занимается проблемами УДО, это сложная проблема. В том числе и проблема недовоспитания, но в последнюю очередь.

"В первую же речь идет о том, как освободившегося примут на воле. Я доподлинно знаю, что многие освобождаются с намерением больше не совершать преступлений, а попадают в такие условия, которые их вынуждают. А он выходит, ему дают пособие 100 рублей. Мы с вами знаем, сколько можно прожить на 100 рублей. Я уж не говорю о том, что многие эти 100 рублей тут же пропивают.

Представьте себе, человек просидел 10, 12 лет. Он вышел. У него жилплощади нет, работы нет. Он идет на завод, на заборе висит объявление «требуются - слесари, токари…». Но, как только он подает справку об освобождении, то если начальник вежливый, он скажет - «я не знал, вчера взяли…». А если не очень вежливый, он скажет – «такие нам не нужны, пошел отсюда»

У нас уже в третьей Госдуме лежит проект закона о социальной адаптации освобожденных от наказания. И Дума все не находит возможности принять его. Вы не принимайте, но хотя бы рассмотрите. А как им быть этим осужденным. Вот он вышел, ему негде ночевать, он идет на вокзал, куда его, кстати, и не пускают. Ну, допустим, он как-то пролезет на вокзал, и там его начинают обхаживать жулики, которым он нужен, как рабочая сила. И они ему дают квартиру, они ему дают деньги, они ему все дают. И он естественно, втягивается, у него выхода нет".

Пока же о кардинальном решении вопроса и речи быть не может. Однако, председатель Верховного суда предложил передать эту функцию от судебных органов в ведение работников минюста и психологов. Именно так происходит во многих странах. Практика показывает, что суды уже не справляются с наплывом таких ходатайств, которых ежемесячно поступает от 25 до 30 тысяч. Наиболее проблематичной ситуация стала в республиках Коми, Мордовии, Ханты-Мансийском автономном округе, в Архангельской и Смоленской областях и Приморском крае. В связи с этим Вячеслав Лебедев предложил решить вопрос о передаче части таких дел на рассмотрение в суды соседних регионов.

Ирина Кезик