Сын миллионера, балет и Степан Капуста

Актерская природа этого маленького юркого человека загадочна и непредсказуема. Недаром его в свое время называли “русским Чаплиным…” Наверное, разгадка его душевной молодости кроется еще и в том, что он за свою долгую жизнь в театре переиграл массу всяческих смешных существ: ребятишек, зверей, гномов, волшебников и прочих радующих детскую душу персонажей. А стаж его актерской деятельности уже превысил полвека. С этого удивительного факта его биографии и началась наша беседа.

- Мне повезло с местом жительства, которое по сути дела определило мою артистическую карьеру. Мне было 10 лет, я учился в четвертом классе школы, которая располагалась “на огородах” филиала Театра Моссовета на Пушкинской улице. Однажды этому театру понадобился мальчик. (Видно, в театре решили, что не всегда же ведь пацанов должны играть актрисы-травести). И я начал играть в спектаклях. Сейчас я с ужасом понимаю, что роли-то были совсем даже не мальчишеские, а большие, настоящие. Учил роли вместе с мамой: я бубнил свой текст, а она говорила за моих партнеров. Я играл и студента института, и сына уборщицы, и даже сына миллионера в одной из пьес Джека Лондона. И, как ни странно, понимал, что для сына миллионера нужны совсем другие повадки, чем для сына нашей советской уборщицы. Такие роли, наверное, и определили мое амплуа на будущее.

- Раз мама вам помогала учить роли, стало быть, семья была театральной?

- Нет, папа всю жизнь был “засекреченным” работником. У нас до сих пор стоят его научные книжки о самолетах и ракетах. Но, тем не менее, именно он мне помог в выборе пути. Я хотел стать либо архитектором, либо кинооператором. До сих пор с симпатией отношусь к людям с кинокамерой. Но папа сказал: “Не мудри со своими прожектами, вот театр Моссовета набирает актерский курс, иди туда”. И я поступил, причем совершенно без блата. Мне ведь было полегче, чем остальным: я был уже опытным актером! (Смеется).

- Вас и раньше, и сейчас иногда называют клоуном. Не обижаетесь?

- Нет, конечно! Правда, в чьих-то устах это звучит пренебрежительно, а в других с восторгом – клоун!

- Цирковые люди – это особый клан, в который редко попадают посторонние. А вас, как мне известно, даже приглашали в цирк на работу?

- Вы не поверите, но меня приглашали даже в балет! У нас в театре был спектакль “Король-Фанфарон”. Я играл До-ре-ми – человека-колокольчика. Режиссер спектакля – дочь Соломона Михоэлса - Нина придумала мне своеобразный пластический рисунок: мой персонаж должен был много двигаться и танцевать. Пригласили даже профессионального балетмейстера – педагога Большого театра. И она мне как-то сказала: “Саша, а вы не хотите бросить драматический театр и перейти в балет? Я вам гарантирую несколько лет работы”. Ну, конечно, речь шла о характерных персонажах, а не о героях – принцах, Спартаках и Крассах. Я не спал ночами. Понимал, что это не жест, а серьезное предложение. Но все же остался.

- Откуда у вас такое мастерское владение телом. Спорт?

- Не могу сказать, что всерьез им увлекался. Если и занимался, то “извращенным” видом – велосипедом. Гонял по треку, был разрядником. Но педагоги в театральной студии, увидав мою сутулую фигур (а это нужно было для обтекаемости при езде), закричали: “Никаких велосипедов!” Пришлось бросить. Но пластике нас учили по-настоящему. В том числе, и мейерхольдовской биомеханике. С нами работал знаменитый Зосима Злобин, который занимался пластикой в Театре Мейерхольда. Все наши студенты умели делать сальто, кувыркаться через стол, стоять друг у друга на плечах. Можно, конечно, стоять на сцене столбом и “вещать”. Но это не мой театр.

- Стал ли Театр Моссовета для вас вторым домом или это уже просто рабочее место?

- Этот театр мы все воспринимаем не только, как данность, но и с учетом глубины веков. Он всегда был богат уникальными артистами, я помню многих из великих, близко с ними общался. Хотите верьте, хотите нет, но я спал на коленях у самой Веры Марецкой! (Смеется). Дело в том, что еще совсем мальчишкой я вместе с театром ездил на гастроли и меня, жалея, сажали не в общий автобус, а в машину к примадонне. Были встречи с Любовью Орловой, Фаиной Раневской, Ростиславом Пляттом, Юрием Завадским. Кстати, я неоднократно бывал дома у Юрия Александровича, и он даже подавал мне пальто. Это был его “кураж”, “примочка”: он всем своим студентам подавал пальто. И я сейчас также поступаю со своими студентами. Может быть, и они будут когда-нибудь так вести себя со своими учениками, передадут традиции.

- Говорят, что в вашем театре практически нет склок и интриг. Это правда?

- Да, сущая! У нас интеллигентная, добрая обстановка. Она сохраняется до сих пор, может быть, просто стены ею пропитаны… Здесь нет склочной, “разборочной” атмосферы. Я с гордостью, например, вспоминаю прежние знаменитые фильмы. Наши всегда славились в кино. Вот, например, в “Весне” было много наших – Орлова, Раневская, Плятт, Сидоркин. Мы гордились, приятно было осознавать, что это твои коллеги!

Вопросы задавал Павел Подкладов

Продолжение следует