Мои спиритические университеты - 30 октября 2003 г.

Странное дело: сейчас уже невозможно вспомнить, откуда на меня сваливалась информация о недавно обретенном запретном плоде. "Наука" формировалась в голове как бы сама собой, без особых усилий. Кто-то чего-то скажет, промелькнет где-то строчка о "любимом" занятии - все складывалось в копилку и подвергалось "системному анализу". Не говоря уже о серьезных публикациях, в основном, в журнале "Иностранная литература". И я тогда подумал: наверное, именно так должен жить настоящий ученый, занимающийся своей проблемой. Для того, чтобы что-то открыть он должен быть сумасшедшим! Наверное, тогда и я сам уже начал понемногу "сдвигаться по фазе"…

Не буду описывать, так сказать, итеративный процесс своего познания, но по прошествии нескольких месяцев я (то ли что-то об этом прочитав, то ли дойдя своей головой) пришел к выводу, что с загробным миром можно общаться безо всякого блюдца и написанного на ватмане алфавита. Достаточно было взять чистый лист писчей бумаги, прикоснуться к ней пером или грифелем карандаша, произнести положенный по ритуалу текст, и этот карандаш (или ручка) начинали писать сами! То есть, моя рука уже мне не повиновалась, а просто служила проводником (или посредником) между двумя мирами. Если до этого приходилось просиживать ночами напролет (представляете, как я выглядел после этого на работе?!) для того, чтобы состоялся более-менее связный диалог с собеседником, то теперь за ночь можно было побеседовать с несколькими духами из тех, кто соглашался на это.

Кстати, к вопросу о проводимости. Забыл сказать, что был проведен серьезный эксперимент на предмет способности тех или иных человеческих особей (в основном из состава моих друзей) общаться с духами. Некоторым из них это удавалось с трудом. А другие абсолютно не были восприимчивы к этим сеансам, хотя очень хотели. И даже обижались, чувствуя свою "обделенность". К таковым относился один мой приятель, ставший впоследствии знаменитым журналистом и даже особой, "приближенной к императору". (Кстати, при желании у него можно удостовериться в правдивости сего повествования).

Я недаром упомянул о согласии моих vis-a-vis на общение со мной. Наивно было предполагать, что все, кого бы я ни вызвал на разговор, с радостью на это шли. Некоторые (к таким, помнится, относились Ленин, Сталин, Берия) просто посылали меня подальше. Другие на вопрос, хотят ли они поговорить со мной, вежливо, но твердо отказывали. Третьи и вовсе игнорировали мои инсинуации, хоть кол на голове теши! Но были и такие, с которыми я беседовал почти каждую ночь…

Пантелей Горгонин

Продолжение следует