МЫ и КУЛЬТУРА: Давай сделаем это по-тихому…

Филипп Нойс не согласился с ним и экранизировал «Тихого американца» в надежде выудить-таки из книги интересующие его ответы. Он сказал прессе: «Книга наполнилась для меня другим смыслом. Читая, я подумал, что этот роман отвечает на вопрос, которым задавались люди в течение долгих лет – почему? Почему началась та [американско-вьетнамская] война?» Смело подняв из всего многообразия гриновских вопросов именно этот, Нойс однако оставил за зрителем право его разрешить. Плетя детективную интригу нераскрытого убийства и жгучего любовного треугольника, режиссер настолько увлекся другими, столь же волнительными «почему», что напрочь забыл о главном. К спровоцировавшей его на создание фильма загадке вьетнамской мясорубки Нойс возвращается лишь к финалу, спохватываясь поставить в конце точку ответа в виде ретроспективы газетных вырезок с все увеличивавшимися нулями вовлеченных военной кампанией в регион американских войск. Но, как ни печально, эта судорожно искомая режиссером точка отлично вписалась все в тот же заколдованный вопросительный знак гриновского произведения.

Свой «великий фильм о Вьетнаме» Нойс рассказывает с конца, начиная повествование со смерти главного героя, «тихого» американца Алдена Пайла (Брэндан Фрейзер). Его друг, британский корреспондент Томас Фаулер (Майкл Кейн) вызван в полицию опознать тело. Дальнейшее развертывание сюжета призвано рассказать о дружбе и любви к вьетнамской платной танцовщице Фуонг (До Ти Хай Йен) брита и янки и объяснить загадочное убийство последнего в жаркой ночи раздираемого страстями и различными военными группировками Сайгона. Вторя автору романа, Нойс с ног на голову перевернул ход рассказанной истории. Но кардинально извратил смысл гриновской инверсии, необходимой писателю для размышлений о спорной пользе рукоприкладства в борьбе со злом и превращенной Нойсом в мыльный пузырь дешевого триллера. Как в хорошем детективе, в фильме Нойса нет плохих и хороших. Все очень человечно любят, ругаются, плачут и раз или два участвуют в военных действиях, под взрывы бомб и автоматных очередей навязчиво думая об одном: кому достанется Фуонг. Если у Грина подобные слащавые прения были продиктованы тем, что девица метафорически ассоциировалась с территорией, за которую отчаянно борются всеми доступными им средствами два империалиста (поэтому-то так и полюбилась книга у нас, когда вышла в СССР в 1956), то для Нойса милашка хороша и так, без лишних телодвижений. Так голливудская love story затмила все старания Нойса создать правдивый фильм о Вьетнаме и объяснить что-либо пытливым американским умам. Выпущенный продукт оказался значительно проще задумывавшейся первоначально картины. И даже странно, что фильм в связи с событиями 11 сентября в Нью-Йорке посчитали «непатриотичным» и затормозили выход его на экран. По поводу чего так много сокрушался Майкл Кейн, атакуя «Miramax», компанию-производителя, что вынесла детищу Нойса сей нелестный вердикт. Фильм вообще не о политике, и назвать его непатриотичным, по меньшей мере, неуместно.

Единственное, что делает его интересным, это игра актеров. Партнерство Кейна и Фрейзера сыграло на руку обоим. Кейну принесло номинацию на Оскар и подчеркнуло своеобразие игры молодого актера – изрядно одномерной и плоской в поточном ширпотребе и достаточно интересной, если картина ну хоть немного занимательнее «Мумии». Пайл у Фрейзера получился очень простодушным и симпатичным, без злого умысла убивающим тысячи людей и предлагающим руку и сердце любовнице Фаулера прямо в присутствии последнего в его же гостиной. Такой вот тихий человечек. Творение Нойса даже чем-то схоже с фрейзеровким героем, такое же тихое и простодушное в своем стремление кого-то удивить.

Наталья Варенцова