Мы двадцать лет делали все, чтобы стать одним человеком

…До мастерской Комельфо добираться высоко. Но сначала надо зайти в парадное дома в стиле северного модерна на Петроградской, пройти весь подъезд и, открыв еще одну дверь, оказаться в замкнутом пространстве двора, как на дне колодца со смотрящими вниз окнами, потом открыть другую дверь и начинать подъем по бесконечной крутой лестнице, почти винтовой, и когда уже совсем устанешь, то в глаза сразу бросится надпись: "До нас два этажа. Комельфо". И через два этажа - мастерская под самой крышей, с петербургским видом из многочисленных окон, глядящих во все стороны света, с картинами и фотографиями на стенах, с книжными полками, забитыми до отказа, и с тем особым воздухом и атмосферой, которая только и бывает в мастерских петербургских художников. На маленьком столике - книжка в цветной суперобложке "Краткий русско-антарктический словарь (романтическая версия)". Авторы указаны в правом верхнем углу: КоМЕЛЬФО - Н. Мельникова и В. Фомичев. Володя Фомичев сидит напротив и курит, курит. Уже больше сорока дней Наташи в этом доме нет.

"Фактически месяц мы были знакомы и поехали в Литву. Я был женат тогда, а она убежала из дома и жила у меня в мастерской, я говорил, что я разведусь и женюсь (как всегда это бывает). А она верила мне (как всегда это бывает). Она защитила диплом тогда, и я подарил ей огромный букет белых роз, на Кузнечном купил. Она очарована розами… Нет, это следующий год - когда розы. А тогда было лето, она защитилась, корочки еще не получила, мы поехали в Литву, познакомились с кучей друзей, они и сейчас наши друзья, эти музыканты литовские. Мы вернулись и решили делать выставку, а у нее картинок-то своих еще нет, и сделал выставку я. Мы назвали ее "Отпуск в июле", устроили вернисаж, надрались жутко, приехали в мастерскую, и я говорю: "Наташка, если будем жить с тобой вдвоем, то мы должны составить план жизни и выполнить его. И мы, смеясь, составили план жизни и подписали оба. Вот, я эту бумажку совсем недавно нашел, когда разбирал архивы, я и забыл о ней за двадцать-то лет, а тут нашел… Тут есть удивительно странные вещи: писали то я, то она, и под первым пунктом у нас было "мастерская с верхним светом". А у нас мастерская тогда была в подвале. Это теперь здесь, на Петроградской, есть верхний свет. Второе - "в Союз художников вступить", ведь без этого мастерскую не дадут. Дальше - "и чтоб друзья наши были - Яхнин, Кошельков, Сажин, Аршакуни, Белкин, Тюльпанов" - художники тогда уже известные. И половина - точно наши друзья сейчас. Четвертый пункт - "выставка в Париже (ха-ха-ха). Пятый - "Рио-де-Жанейро у ног". Ну, кто тогда мог подумать, что это может случиться - и выставка в Париже, и Рио! Шестое - "дочка или сыночек симпатичные" (это она писала). И вот Женечка наша. Седьмое - "сапоги итальянские", это тоже она писала, хотела. Восьмое - "кино или телевидение про нас", девятое - "чтобы любовь не прошла". И десятое - "книга о жизни (ха-ха-ха)". Вот книжку она увидела за неделю до смерти, не могла уже листать, я все пролистал ей, она улыбнулась, больше ни на что сил не было.

Все выполнены пункты. А казалось тогда, что и за сто лет не сделать. И "Рио-де-Жанейро у ног" - это ведь писалось просто так, а случилось же! Кроме сапог итальянских, которых у нее никогда не было, все остальное сбылось - и друзья, и дочка симпатичная, и с верхним светом мастерская.

Вы спрашиваете: какая была Наташа? Солнечная девочка с кличкой "доктор" еще со школы и с института: она такая - лечащая, у нее замечательная аура собственная… была. Художница очень способная, она худграф Герцена закончила, так же как и я, только я старше.

Когда я ее в первый раз увидел? С нее писали вот этот этюд, который я потом украл, она позировала на дипломную работу одной девочки. Она позировала, я пришел, увидел ее, а она мне подарила кепку. После того, как я сказал: "Какая у вас классная кепка, девушка". Она говорит: "Бери". И мы познакомились. В то время я писал стихи, много. Я хотел написать стихи про ее улыбку. Всю жизнь хотел, да так и не написал.

Мы писали вместе шутливую "Книгу подвигов и предложений": сдача бутылок и уборка мастерской, интимные всякие подвиги, подпись принявшего подвиг напротив каждого свершения. Это все есть, сохранилось. Ну а потом стали вместе работать, и КоМЕЛЬФО родилось - я составлял-составлял и вдруг - блямс! Слово возникло, позвонил одной француженке, спросил, что это - это "так, как надо" она ответила! И мне понравилось. И "е" вместо "и" понравилось. В принципе, аббревиатура "Компания Мельниковой-Фомичева", а так подходит классно. Впервые мы выступили так в 1985 году. И нам казалось, что когда у нас будет выставка в Париже, то все упадут от нашего псевдонима. Но во Франции никто никогда не падал, мы там были несколько раз, и наш псевдоним не производил впечатления - они считали, что так и надо, и все. В Италии, в Бразилии - да, понимали.

Рио-де-Жанейро - это коммерческая часть проекта "На ощупь", по которому мы книжку нашу потом написали. Это антарктическое путешествие. Наташка - она же Беллинсгаузен в пятом поколении, четыре раза правнучка. Мы придумали такой проект - сделать выставку в Миллениум на станции "Беллинсгаузен" в Антарктиде. Такой бредовый совершенно проект, но нам нравился. Но так как он очень дорогой, то мы решили, что он не должен, мы включили туда Рио-де-Жанейро - там в последний раз останавливалась его экспедиция, перед тем как идти к Антарктиде. Нам там предложили выставку в одном из центральных музеев, сделали хорошую рекламу. Месяц длилась выставка, мы там жили в одной из лучших гостиниц, телевидение вещало про нас, газеты писали, ларьки были увешаны портретами. Тут никто не знает, а там было так круто и красиво. Жара посленовогодняя. Это было после Антарктиды уже.

А туда мы сами полетели, прилетели в этот самый Пантаренос, больше никаких путей не было. "Ничего не ходит, никуда не содят", военная база, и все. Мы хотим дальше, а нам говорят: "Куда дальше - в Новый год никто лететь не будет". И случился застрявший на ремонт военный уругвайский самолет, и мы на нем полетели. Летчики нас предупредили, что самолет немного ломаный. И генерал чилийский, который нас отправлял, не понял толком, что мы ему там про Беллинсгаузена говорим. Он решил, что мы дети Беллинсгаузена и нашим послал: "К вам летят дети Беллинсгаузена". Наши полярники обалдели: какие дети, старички совсем, что ли? Но на всякий случай подготовились, даже цветы из Чили привезли. Сахаров - начальник станции - оказался замечательный парень, мы дружим теперь, ему в книге посвящена целая глава.

Через два дня мы сделали доклад большой, там были ученые всех станций, мы рассказали, зачем приехали и привезли 54 картины, чтобы сделать выставку в Миллениум и инсталляцию на леднике "Привет из России". И перфоманс "Оставление следа" - мы привезли гипсовый слепок ножки нашей дочки - она должна ступить на Антарктиду, потому что Фаддей Фаддеич-то он же континент обошел, но на него так и не ступил. И до сих пор спорят - кто ее открыл. Мы - КоМЕЛЬФО - открыли Антарктиду в культуре, в искусстве. Выставка открылась по Москве в полночь и завершилась в полночь по Нью-Йорку. Собралось человек двести - это очень много для них. Корейцы, китайцы, чилийцы, уругвайцы, американцы, немцы, украинцы, русские. Салют, футбольный матч Чили - Россия в спортзале. Обо всем этом можно прочесть в нашей книге.

Все роковым образом произошло в жизни - все придумалось, мы весь проект сделали - от выставок до книг, жизненный план выполнили. Я бы все отдал, чтобы мы не выполняли его. Я теперь всегда думаю, что говорю, слово ведь материализуется.

Буду теперь работать на выставку, которая будет основана на ее рисунках. Когда мы вдвоем работали, то Наташа была "ответственная за колорит". А тут я хочу сделать такую выставку: ее рисунки - мой цвет. И это будет КоМЕЛЬФО. Где-то через год попробую это сделать, я так не привык еще жить, я не знаю, как жить без нее. Мы двадцать лет делали все, чтобы стать одним, и я не знаю, как двигаться в обратную сторону.

Выставка в Миллениум на Белом континенте - это наша личная удача. Мы хотели и сделали это. Проект не стал коммерческим, даже Рио-де-Жанейро не спас. Мы продали нашу квартиру, чтобы сделать проект "На ощупь". Осталась только эта мастерская. Мы так живем и всегда жили".

…Была уже поздняя ночь, и сигареты кончились, Питер простирался из окон на все четыре стороны света. А на видео смеялась и танцевала с полярниками в Миллениум на станции "Беллинсгаузен" живая и молодая Наташа.