Иранский садомахозизм Паоло Коэльо

В последние годы бразильского писателя Паоло Коэльо иначе как культовым не называют. Критики разводят руками в поисках секрета такой популярности и пытаются подсунуть его поклонникам книги других авторов, у которых бразилец явно слишком многое позаимствовал. Но все ухищрения безуспешны. Да и каких успехов могут добиться литературоведы в деле, которое не под силу даже иранскому правительству. Оно наложило запрет на все произведения Коэльо, а тот спокойно ждет, пока это "недоразумение" прояснится.

Бразильский писатель Паоло Коэльо добился невероятной известности чуть ли не по всему миру. О феномене успеха его творчества у массового читателя говорится много, преимущественно в ироническом духе. Относиться к романам бразильца с той же серьезностью, какую он проявляет в собственных текстах, критики упорно отказываются. Перечисляют имена классиков, обвиняя Коэльо в низкопробном подражании, плагиате и эксплуатации чужого дара на потребу неначитанной публике.

Но этой самой публике, по большому счету, нет никакого дела до мнения критиков - она по-прежнему обожает автора "Алхимика" и скупает его произведения миллионными тиражами, считая их как нельзя более серьезной литературой. При таком отношении неудивительно, что власти Ирана тоже решили воспринять Коэльо всерьез. Взяли и запретили.

Несмотря на то, что бразильский писатель пользуется популярностью во многих странах, с Ираном у него сложились совершенно особые отношения. Он издается здесь с 1998 года и за это время умудрился продать местным книголюбам около шести миллионов экземпляров своих опусов. Если подсчитать, сколько романов Коэльо прочитано в Исламской республике на душу населения, то получится, что именно здесь он прославился как нигде в мире. Таким процентом его поклонников среди читающей публики может еще похвастаться разве что Израиль. Причем в обеих странах наиболее страстными ценителями являются подростки от 12 лет и постарше.

Кто должен решать, стоит ли подрастающему поколению проникаться творчеством Паоло Коэльо? По идее, хотят читать - пусть читают. В конце концов, усадить тинейджера за книжку в принципе нелегко. Но иранские власти, по всей видимости, в данном случае решили: лучше ничего, чем ЭТО. Хотя на самом деле о причине запрета на издание и продажу романов Коэльо пока можно только догадываться. Никаких объяснений по этому поводу, даже неофициальных, вообще не последовало. Сам литератор не преминул выразить недоумение вкупе с возмущением и привычно (сказывается многолетний опыт в амплуа бунтаря) заявил, что будет бороться.

До сих пор не ясно, с чем именно связан запрет и насколько он радикален. В конце концов, у Паоло Коэльо уже была неприятная история именно с иранским руководством, наложившим вето на продажу его книги "Захир". Произошла она весной 2005 года. Тогда агенты спецслужб появились на одной из книжных ярмарок и выяснили у продавцов, сколько экземпляров уже распродано и сколько лежит на складах. Запасы "Захира" были изъяты, а торговцев предупредили: это произведение запрещено властями, и с ним лучше не связываться. Но через некоторое время Тегеран сменил гнев на милость, и все вернулось на круги своя.

Тогда конкретные причины запрета тоже не были сформулированы и обнародованы. Так что, возможно, и сейчас Коэльо рассчитывает на скорое разрешение ситуации в свою пользу. Поэтому и называет происходящее так аккуратно и деликатно - "недоразумением". А недоразумениям, как известно, свойственно быстро устраняться. При таком подходе писателю действительно лучше выждать, а не требовать объяснений и тем более сатисфакции. Наоборот, гораздо выгоднее может оказаться давно знакомая бразильцу тактика демонстративного непротивления, которую он много раз успешно использовал.

Показательна та позиция, которую он выразил в интервью "Известиям" через год после первого запрета его книги в Иране. "Не всегда есть логика в том, почему запрещают. Это может быть попыткой навязать какие-то ценности. Россияне и бразильцы пережили в своей истории такие моменты, когда они не могли читать то, что им хотелось. Например, в Бразилии мы не могли читать марксистские книги, но запрет всегда провоцирует любопытство. И до сих пор мои издатели в Иране борются и отстаивают наши позиции. Хотя книги изымаются, они снова вывозят их на рынок", - сказал Паоло Коэльо.

Поразительную проявил емкость слова и ясность мысли, не то что в художественной прозе. Все успел - преследователям своим снисходительно отказал в логике, возвел свое творчество в ранг "ценностей" и повода для борьбы, поместил себя в исторический контекст (если не сказать - масштаб)... Да и утер всем нос под конец: мол, теперь я запретный плод, значит, еще слаще стану. Сейчас ситуация мало чем отличается от тогдашней, только речь идет не об одном конкретном произведении, а обо всем творческом наследии Коэльо. Еще больше поводов говорить о ценностях, проводить грандиозные исторические параллели и воспевать героизм своих издателей.

К слову о последних: в прессе упоминается имя только одного иранского издателя Коэльо - Араша Хеджази. Летом 2009 года он появился на экранах всех телеканалов мира, став героем репортажа о трагическом исходе оппозиционного митинга в Тегеране. Оператор CNN заснял, как Хеджази пытается спасти застреленную участницу акции Неду Ага-Солтан. Хотя сам иранец определенно не желал привлекать внимание к собственной персоне, Коэльо придерживался иного мнения. И до сих пор периодически намекает на то, что оказанная им издателю "активная поддержка в социальных сетях" как раз могла стать причиной гонений со стороны властей ИРИ.

Сейчас гонимый из Ирана бразильский писатель взывает о помощи к руководству родной страны, чтобы то вмешалось - видимо, на высшем уровне - и поспособствовало снятию запрета. Ради правого дела Коэльо даже готов раздавать свои произведения совершенно бесплатно, публикуя их в Интернете на фарси. Поистине поразительное стремление во что бы то ни стало облагодетельствовать своих иранских читателей. И если иранские власти продолжат преследование уже на просторах Сети, у так называемого культового писателя Коэльо появится масса новых поводов почувствовать себя явлением.