Как все помнят, президент прибегает к общению с такой широкой аудиторией в особых случаях, а именно, для обозначения и обсуждения, во-первых, общенациональных, во-вторых, неоднозначных проблем.

В данном случае есть понимание, что проблемы касаются всего общества, но существуют разные интерпретации политической реформы, предложенной В. Путиным. Зарубежные средства массовой информации, например, пишут о новых, царских полномочиях российского президента, политические оппоненты и в центре, и на местах, говорят об усилении авторитарных тенденций в политике Кремля, и все вместе переживают за российскую демократию. Это понятно, ведь в России любой процесс, «дисциплинирующий» ситуацию, часто доводился не только до абсурда, но и превращался в очередную историческую драму.

Как это видно, президент считает нужным, прежде всего, развеять опасения и российского общества, и мирового сообщества относительно намерений Кремля.

Часть проблем, по его мнению, в «недообъяснении», отсюда и апелляция через самые мощные телеканалы.

Будут ли последующие объяснения проще и понятнее, трудно сказать. По-моему, весь произнесенный текст можно условно свести к трем вопросам: Что хочет президент? Почему? И насколько этот процесс адекватен демократическим нормам.

По-моему, президент хочет, чтобы руководители регионов в своей политике ориентировались на центр, а не на интересы региональных политико-экономических групп. Есть понятные пропорции в ориентациях местной власти, которые сейчас, в условиях выборности, соблюдаются из рук вон плохо.

Почему? Потому что нынешняя региональная политическая система, сложившаяся в «революционных 90-х», базируется на кланово-групповых основах, которые не только по простоте душевной, а вполне намеренно (т.к. это выгодно), называют на местах «демократией». Это старая история, путать «своих баранов» с государственными.

Говоря о росте влияния региональных экономических групп, В.Путин вполне логично видит проблему в сфере восстановления управления системой, а не в механическом перераспределении власти.

Тем более что сложившаяся практика региональной «групповухи» обнаружила полную неспособность справляться с терроризмом, криминалом, да и с экономикой тоже.

Насколько это будет отвечать принципам демократии, зависит от эффективности реформы. Формально, прямое волеизъявление и делегирование функций утверждения глав регионов выборным законодательным институтам не выходит за рамки процесса, являющегося демократическим. Так что и здесь говорить об ущемленной демократии неправомерно.

Заметно, впрочем, что в Кремле немного «дали назад»: президент счел назначение мэров «возможным, но нецелесообразным», хотя и косвенно предостерег их от излишней вовлеченности в политику. Акценты сделаны.

Трудно не согласиться и с тем, что партийный принцип подхода к формированию парламента – способ сделать его более профессиональным. Голосование за идеи, которые выдвигают партии, а не за людей, чья мотивация имеет не обязательно политическое, и не всегда общественно-значимое содержание, грамотнее, хотя, в известной степени, сужает политический спектр страны.

Тем не менее, парламент – это политический институт, а не клуб по интересам (в том числе, коммерческим), хотя к последнему в России привыкли больше.

Президент считает вполне обоснованным вернуть в верхнюю палату Федерального Собрания глав регионов и законодательных собраний. Это, конечно, приговор нынешнему составу Совета Федерации. Когда там соберутся «назначенцы», работа, конечно, приобретет совсем другое качество.

Политолог Сергей Петров