В честь "революции 91-ого" Жириновский зажигал на баррикадах

Например, Жириновскому вспомнились российские моряки, которые в данный момент находятся в заключение в африканских тюрьмах. "И эта та Африка, которую мы вытаскивали из средневековья! Да до нас они на пальмах сидели, а теперь претензии к России имеют. Контрабанда нефти, какая контрабанда? Где владельцы – по Европе гуляют, а русские – как батраки там сидят!" - негодовал Владимир Вольфович.

Прошелся он и по "экс-президентам". Горбачев, по мнению либерал-демократа, виноват, во-первых, в том, что родился на юге. "Этот юг, все беды оттуда! Кто воюет, где террористы? Там, на Кавказе, в Ставропольском крае. Воюет ли Воркута, Новосибирск? Нет, все юг и Миша этот (Горбачев) оттуда".

Ельцин же, по мнению Жириновского, виноват куда больше, "пропив всю страну", а вот нынешнему президенту нелестных отзывов почему-то не досталось. "Пришел новый президент, и они (Запад) его боятся. Не пьяница – значит, не нравится, он что-то сделать может", - сказал Владимир Вольфович, даже словом не обмолвившись о "преемственности" Путина.

"Главная ошибка ГКЧП – то, что там собрались непривлекательные люди. Трусы", - заявил Жириновский. "ЛДПР с самого начала поддерживало их, но они все испортили. Своей трусостью. С русскими всегда так…", - посетовал лидер либерал-демократов.

Хотя в начале митинга на Пушкинской площади народу практически не было (кроме 20-30 сторонников партии, да нескольких десятков журналистов), к концу выступления протиснуться сквозь плотные ряды граждан было довольно тяжело. Однако настроение у народа было почти праздничное.

Кто-то обсуждал речь оратора, уплетая за обе щеки блинчики, купленные в лотке неподалеку, кто-то расположился за столиками кафе и потягивал пиво. В толпе то и дело сновали школьники на каникулах, подрабатывающие продажей прохладительных напитков. В общем, ничто не напоминало об августе "того самого года"… "Кажется, это в 91 было?" - спросил меня журналист одного из московских телеканалов, собираясь комментировать репортаж. "Не знаю", - ответил я, и сам усомнился, а было ли?

Илья Гращенков