Просто подруга Майоля

Вывезенная во младенчестве из советской России своими родителями, в 1926 году она оказывается в Париже, а в 13-летнем возрасте подле мэтра французского искусства Аристида Майоля. Увидев в пикантных форм девочке свою Лолиту 73-летний художник сделал ее любимой натурщицей и перезнакомил со всем артистическо-богемным Парижем. Работая для Майоля, Дина Верни не оставляла своим вниманием и других "бессмертных" - Анри Матисса и Пабло Пикасо. Называя себя француженкой, Дина Верни (говорят, что ее подлинная фамилия была Верникова) всегда говорила, что она "самая настоящая русская".

Став после смерти благодетеля Майоля наследницей его огромного состояния, мадам Верни унаследовала и роскошную галерею художника в самом центре Парижа на улице Гренель. Здесь ей предстояло открыть Западу таланты русских живописцев. Впрочем первым мастером, работы которого Дина Верни представила в галерее Майоля, стал русский эмигрант - музыкант Сергей Поляков. Открыв в гитаристе талант живописца, госпожа Верни словно взамен получила от него талант камерной певицы. Впрочем, пела она лишь для друзей, записав всего один-единственный диск. И если кто-то и слышал о мадам Верни у нее на родине, то именно благодаря этому диску блатных песен.

Будучи одной из богатых женщин Парижа и владея огромным замком в центре города, Дина внезапно решает отправиться на родину. В Советском Союзе ее интересует только одно - новая традиция блатной советской песни. Слушая в коммуналках жаргонный шансон, Дина Верни возвратившись в Париж обогатила его "привкусом" "темного" городского романса и записала свою первую и последнюю пластинку. Она так и называлась - "Блатные песни". Вышедшая небольшим тиражом запись редкими экземплярами все же добралась и до родины исполнительницы. "Надзиратель", "Окурочек", "Советская лесбийская" (на стихи Юза Алешковского) - эти и другие песни слушали, как водится, на кухнях плотно затворив двери. Дине Верни принадлежал и свой вариант песни "Постой, паровоз". Запевая водкой и закусывая огурцом блатной жаргон незнакомой певицы, никто и не догадывался, что поет французская миллионерша, собравшая в своем парижском доме самую большую в мире коллекцию кукол и не менее уникальную коллекцию старинных экипажей.

Однако Дина Верни вывезла со своей родины не только мир блатной песни, но и творчество советской художественной богемы. С невероятным упорством, обходя всевозможные препоны и рогатки Советов, она устраивает у себя в галерее первые за рубежом выставки Ильи Кабакова, Оскара Рабина и других представителей "подпольного" искусства.

В 70-ые она узнает о Михаиле Шемякине. Творчество молодого и странного живописца абсолютно потрясло Дину Верни. И когда художник оказался на Западе, мадам немедленно пригласила художника работать выставляться в ее галерее за безумные деньги. Она сулила мастеру "золотые горы". Но, увы, для него они превратились бы в золотую клетку. Практически Шемякин должен был всегда работать под контролем Дины Верни. Он отказался.

На рубеже 80-х-90-ых годов знаменитую галерейщицу, отличающуюся крутым нравом и абсолютно непробиваемым характером, несколько раз пытались пригласить на выставки в Россию. Этого так и не произошло. Увы, в том числе и по причине ухудшившегося здоровья Дины Верни. Однако, оставаясь "светской львицей" она, разумеется, никогда не афишировала своего физического состояния, а лишь говорила: "Я была подругой Майоля - вы можете представить, сколько мне лет?!".

Она так и не появилась у себя на родине, оставив соотечественникам лишь почву для всевозможных слухов и легенд о том, как она воевала в Сопротивлении и как бежала из фашистской тюрьмы… Впрочем, иные из ее современников вспоминали о том, как видели мадам Верни в объятиях немецкого офицера. Где тут правда - наверное не скажет никто, кроме самой подруги Майоля. Но, говорят, она уже третий год не принимает. Никого.