Недетские игры, или Столовая трагедия

"Любите ли вы театр?…". Суровый Белинский так и нависает над нами. Тащит в театр. Жить и умереть в нем. Если сможем, конечно. Сегодняшний театр кажется плавучим островом среди рифов коммерции и соблазнов масс-культуры.

Семейная драма

Если в головокружительно-совершенном в смысле техники и беспросветно плоском в смысле художественности фильме "Алиса в Зазеркалье" нет ни души, ни мудрости, ему это никак не повредит в прокате. Ну, разве что самую малость. Пойдут на всесилие его величества компьютера. С театром иное. Зритель ждет не трюков, не вселенских взрывов и ослепительных вспышек, все равно против кино- с его космосом приспособлений искусство театра выглядит малым дитятей.

Зритель ищет здесь роскошь общения, глубину. Хочет видеть харизматичных собеседников. Особенных людей. Особенную правду. Хочет эмоционального потрясения. И знает, что нынешний театральный вечер неповторим. Уникален.

И за этим идет в театр. "Матрицы" и "Алисы" пока не победили театр, не добили его окончательно именно потому, что сердце непобедимо.

Самый старый в мире спиритический аттракцион все еще жив…

В Белорусском государственном молодежном театре поставили новый спектакль. Это старая семейная драма "Дети Ванюшина", пьеса Сергея Найденова. Написана в 1901 году. С натуры: автор рассказал историю собственной семьи, взлеты и падения торгующих. Их дрязги, беды, идеалы. В диалогах явственно слышатся Горький, Островский. Жизнь торговцев Найденова передана сочно, навзрыд.

Купец Ванюшин имеет шестерых детей. Дочка Людмила вышла замуж в столицу - да несчастлива. Сын Константин -демагог и лицемер. Ленив и жесток. Бедная родственница Лена стала его игрушкой, забавой, — их общий ребенок, его судьба купеческому сынку безразличны. В итоге женится на деньгах. Две дочки, Аня и Катя, где кто — не разберешь, индивидуальность им не нужна, изо всех сил стараются подходить под клише современных девочек, популярных в классе или студенческой группе. Мажорных, модных, бездумных.

Все как у всех — тряпки, манеры, птичий сленг… Клавдия - аскетичная и устрашающая. С переломанной, разбитой о чужие адюльтеры душой. Алексей — развращенный порочной служанкой парень, ленив, живет без цели, без морали, нашептывает по мобильному слащавые стишки…

Детки вороньем кружат вокруг папаши. И он их в ответ тиранит. Дом качается.

Никто никого не слышит. Белая скатерть — как флаг капитуляции. Финальный выстрел оборвет жизнь Ванюшина, разрешит его спор с собой и детьми. И в дом вплывут мещанки-Кукарниковы, и трагифарс династии Ванюшиных получит новый маршрут…

Питерский режиссер Виктория Луговая (ее серьезным режиссерским шагом был непослушный, неподдающийся обычным трактовкам Генрик Ибсен с его мистикой, поэзий, жесткой критикой мира, внереальным объяснением реальных вещей) взялась за купеческую историю, принципиально переплавив ее в историю новых русских. Торгашей с мобильниками. О тех, кто попадает в болото корысти, наживы, в бездорожье прогнивших устоев. В паутину некрасивых семейных отношений.

Загадка воспитания

Воспитание — загадка и дилемма. Воспитывая детей, люди тиражируют свои пороки, ошибки, слабости. Учат младшее поколение тому, чего не умеют и не знают сами. Тщатся быть, как все. Не хуже. И выхода из этого лабиринта нет. Семья, этот маленький слепок с больного общества, болеет. Страдает, рушится, погребает под осколками чистую душу и светлую надежду. Бог умер. Власть отца не работает, ослабла, растворилась. Власть чистогана безоговорочна.

Деньги — вот бог и закон.

Если ты не успешен — ты мертв. Твоя стоимость — цифры на текущем счету.

Так сегодня выглядит мир. Новый спектакль Молодежного — об этом. И потому мобильные телефоны. И дискотека на столе. Все эти телодвижения, призванные изображать радость и веселье. Одинаковую для всех. И стол — как фундамент, как база. Как вектор пути. Здесь едят, считают деньги, на стол в снах кладут отца — и рвут его тело, поедают его, щиплют по ниточке, по булавочке, по запятой.

Художник-постановщик Ольга Грицаева построила ванюшинский дом с центром в районе стола. Стол — краеугольный камень. Камень на могиле, камень на судьбе. К столу обращены семь дверей. И все разные. Дверь родительской спальни — и шесть дверей комнат ванюшинских отпрысков. И скатерть становится еще одним героем-символом. Она и саван. И римская тога. И нерожденный ребенок, тот, которому в этом злом мире никто не рад…

Как несинхронные штрихи в оркестре, расходятся дети купца. Они во всем не совпадают. В пищевых пристрастиях. В динамике движений. Живут второпях, будто на сквозняке. Бунт малодушен. Нежность прячут. Книги -обуза. Любовь чахнет в полумраке комнат. Дом — ад. Родные — тюремщики.

Во всем виноват отец

Главный, самый трагичный и самый виноватый - отец. Александр Егорович Ванюшин. Актер Александр Шаров играет свою роль цельно, горячо, широкими мазками. Этот человек красив и масштабен. Он тепло и благодарно приникает к своей красивой и сердечной жене Арине (прекрасная, убедительная, трогательная, изысканная Наталья Онищенко), так пронзительно вглядывается в детей. Вот только ответов нет, не нашел, и вопросов не привык задавать.

Он был тираном и полководцем. Пытался наказывать, оскорблять, руководить. Карал. Рвал с корнем душу из себя и из детей. Получалось плохо. Банально. Смешно. Они уже впитали в себя яд, источают яд.

Они лгут — ведь это он приучил, что правда порочна. Сказать правду — значит, навлечь гнев. Они изворачиваются, боятся чужих взглядов и суждений. Стены дома сохранят тайны. Спрячут позор. Из дома обитатели рвутся прочь — и в дом прибегают переждать другую грозу. Все мы так. Все в каком-то смысле дети Ванюшина. Костюмчик пусть по моде, и телефон последней модели. Искусственная улыбка — и море предрассудков. И скелеты в шкафу — не протолкнуться…

Собирательный, ртутный, гадливо-смазливый пьяница Красавин (Константин Михаленко) проносится над сценой душным вихрем. Один из самых мощных моментов спектакля — разговор отца с сыном (Алексей- едкая, без тени кокетства и рисовки, скупая актерская работа Дмитрия Богославского). Отец прозрел, увидел себя со стороны. Поговорил с сыном на равных, призрел в нем человека…Но время ушло.

И фантастическим эпизодом, сказочкой уплыла минута доверия и понимания.

Оставив досаду и грусть.

Три женщины — режиссер Виктория Луговая, сценограф Ольга Грицаева и художник по костюмам Виктория Тя-Сен - показали свою тревогу по поводу ситуации в мире. По поводу гибели любви и души. Агонию семьи.

Актеры Молодежного сыграли динамично, сурово, наотмашь, превращая стон и боль в конструктивность анализа.

На спектакль необходимо идти с детьми, бабушками, мамами, племянниками. Любовниками. На этот спектакль необходимо идти — таких театральных работ нигде не бывает много. И потом необходимо о нем говорить. Спорить. Думать. Вместе. И во время разговора выключить мобильные телефоны. Чтобы услышать ответные реплики.