Россия готова списать часть афганского долга

Я оцениваю его как напряженное, но обнадеживающее. Очень многое еще предстоит сделать, но самое главное – точка невозврата к гражданской войне и каким-то крупным потрясениям еще не поставлена. К сожалению, для этого еще имеются основания и факторы, в частности, трудное социально-экономическое положение в стране. По меньшей мере 90 процентов населения не чувствуют облегчения своей жизни после всех прошедших преобразований, избрания президента и накануне предстоящих парламентских выборов. Они не связывают свое благополучие с развитием демократии в Афганистане, не видят для себя пользы.

Вторая проблема – это межэтнические отношения. Хотя говорят, что эта проблема решена, но, к сожалению, она все еще существует, и все еще можно говорить о том, что одна этническая группа хочет доминировать в стране политически или как-то иначе. Это говорит о том, что социальная ткань афганского общества еще недостаточна прочная, но почему я сказал, что положение обнадеживающее – процесс этот идет, и я очень надеюсь, что парламентские выборы при условии улучшения социально-экономического положения населения ускорят его. Пусть понемногу, но каждый должен почувствовать улучшение. Президент Карзай поставил задачу – довести темпы роста в стране до 15 % в год, пусть это будет не 20 %, пусть 10 %, но все-таки это будет рост, а не стагнация. Это позволит стране успокоиться, это начнет стирать прения и межэтническое соперничество, и в этом случае торговля и экономика заставит людей думать другими категориями. Люди должны чувствовать, что они сопричастны сильному и самому многочисленному клану пуштунов, но при этом они должны строить свои отношения с другими кланами с позиции старшего брата, который заботится о младших. Если пуштунская политическая элита сможет действовать в стране с такой позиции, тогда, я думаю, межэтническое согласие будет приходить само собой, не на словах, а в жизни будет приходить.

Сейчас сложная военно-политическая ситуация, хотя здесь, пожалуй, дела обстоят несколько лучше. Несомненно, несколько преждевременно было утверждать, что талибы разгромленны. Талибы как организация – да, она ослаблена, разгромленна, но идеология и мышление – они еще очень сильны. И если социально-экономический и межэтнический факторы, о которых я сказал выше, не будут сняты, то это движение и эта идеология опять поднимется, или вместо него придет какое-то другое организованное и деструктивное движение. Афганцы очень чувствительны к иностранному военному присутствию, и если положение не будет улучшаться, всегда найдутся талантливые политики, которые во всех неудачах обвинят иностранцев и поднимут людей против иностранного военного присутствия, а это опять война. Начиная с осени прошлого года, до президентских выборов в Афганистане и по фактически январь, было обнаружено множество тайных талибских схронов и складов, в основном на юго-востоке и вокруг Кабула, что было несколько неожиданно для наших западных партнеров и для ООН, и для меня, честно говоря, тоже, потому что все считали, что талибов рассеяли, и они разбежались.

И по моим подсчетам, у них (талибов) не должно было быть достаточно сил для каких-то масштабных военных операций в этом году. Да, они вели партизанские действия, но всем казалось, что какие-то крупные войсковые операции, которые они провели в прошлом году, в этом году талибы не смогут осуществить, однако они очень активно начали весну. Причем они меняют тактику, они приспосабливаются к новым условиям в Афганистане. Конечно, можно рассуждать, что они пришли из Пакистана, но оттуда приходит какое-то ядро, принося с собой оружие, а людей вокруг себя собирает на местах. Что можно сказать точно, так это то, что талибы утратили способность мобилизоваться одновременно и повсюду. Хотя в этом году талибы менее активны, чем в прошлом году, просто из-за событий в Ираке в прошлом году сообщения о столкновениях с талибами не попадали в СМИ, и таким образом регулировалась доступность информации. В прошлом году положение было очень напряженное – по нашим прикидкам, талибы практически полностью контролировал до трех провинций Афганистана.

В этом году все активные действия будут продолжаться, по крайней мере, до намеченных сентябрьских парламентских выборов, если, конечно, не придет помощь из Пакистана. Сейчас талибы проходят через афгано-пакистанскую границу практически беспрепятственно. Все разговоры о том, что Пакистан якобы не играет никакой роли в активизации талибов, не выдерживают никакой критики. Если бы не было тыловой поддержки со стороны Пакистана, то с талибами было бы давно покончено. Другое дело - степень вовлеченности пакистанского правительства в эти политические игры, но это уже совсем другой вопрос.

Сегодня мы слышим о крупных проектах в Афганистане, связанных с участием Ирана, США, Германии, Японии и др., что мешает России активнее участвовать в восстановлении Афганистана?

После образования переходного правительства Афганистана мы своим западным партнерам сказали: у вас есть деньги, а у нас - опыт работы в Афганистане, у нас есть 142 крупных и средних объекта, пусть афганцы выберут те из них, которые являются приоритетными. Мы готовы отправить специалистов и оборудование, если вы будете осуществлять финансирование. Да, это будут не суперсовременные проекты, но страну нужно поднять быстро. Мы предложили сейчас восстановить то, что можно поднять быстро: дать электричество, провести газ. Не слушали нас!

А сами мы не можем это сделать, так как перед нами стоит проблема задолженностей Афганистана, которые достались России от СССР. Всем понятно, что Афганистан не в состоянии заплатить по этим долгам, да и странно было бы, с политической точки зрения, платить за оружие, которое поставлялось режимам Кармаля и Наджибуллы.

Есть понимание, что этот долг надо списывать, но это нельзя сделать вот так просто, есть закон и порядок РФ, которые нужно соблюсти. Поэтому необходимо провести переговоры, и такие переговоры ведутся между министрами финансов двух стран. Решению этого вопроса может способствовать политическое желание обеих сторон.

Я знаю настроения в министерстве финансов РФ, там готовы львиную долю задолженностей (до 90%) просто списать. Оставшуюся часть задолженностей нужно рассматривать, так как там есть чисто коммерческие проекты, не имеющие никакого отношения к войне. Мы поставляли по коммерческим контрактам стране то, что нужно было тогда и осталось нужным сегодня, а нам за это не заплатили. Но даже по этой части у нашего Минфина есть предложения по реструктуризации этих долгов по минимальной процентной ставке на 25 лет. Даже есть предложение не требовать оплаты и этой оставшейся части долга, конвертировав его в российскую инвестицию в экономику Афганистана. Таким образом, проблема задолженностей сегодня является основным тормозом в развитии экономических отношений между двумя странами, и эту проблему нужно решать как можно быстрее.

Имеет ли место дискриминация русского бизнеса в Афганистане?

К сожалению, имеет. Я не скажу, что это такая явная и открытая проблема, но я знаю целый ряд афганских министров, которые говорят: ни одна российская компания в Афганистане не будет работать до тех пор, пока я министр. Такое настроение есть наверху и, конечно, оно передается и вниз. Прямо никто не отказывает, говорят - приходите работать, но когда начинается оформление документов, вот тут начинаются и проблемы.

Здесь я должен ради справедливости сказать, что все вышесказанное имеет место быть и по вине наших бизнесменов. Зачастую сами российские бизнесмены проваливали дела, потому что не готовы работать по-западному, не умеют даже грамотно оформлять тендерную документацию. Они думают, что раз у них выгодное предложение, то они и должны выиграть тендер, а на самом деле ты должен доказать это. Основными финансовыми донорами являются Всемирный банк развития и Азиатский банк, по их правилам необходимо вначале заполнить специальные анкеты, и только после правильного оформления анкет рассматривается само предложение. В настоящее время многие бизнесмены приезжают в Афганистан и думают, что могут там работать, потому что там разруха, но это вовсе не так, и ты должен доказать, что можешь работать.

В общем, дискриминация российского бизнеса есть, но большую роль играет и неумение правильно работать – то есть тут сходятся два фактора. Также на желание российских компаний работать в Афганистане сказывается отсутствие выгодных банковских кредитов – западные инвестиционные компании предпочитают выдавать кредиты своим компаниям, а наши проекты не финансируются, что тоже можно понять. То есть, у российских компаний нет государственной поддержки, потому что не решен вопрос с задолженностями – получается вот такой замкнутый круг.

Как Вы считаете, какие на сегодняшний день проекты были бы интересны для российского бизнеса?

На сегодняшний день для российского бизнеса были бы интересны те проекты, которые в свое время были созданы Советским Союзом. Потому что еще есть опыт, люди, предприятия и организации, которые все это делали. Это электростанции, гидроэлектростанции и пр. К примеру, «Siemens» выиграл тендер на восстановление гидроэлектростанции «Наглу», которая снабжает электроэнергией Кабул, но я не знаю, как они решат этот вопрос – ведь турбины, которые там стоят, построены в Ленинграде, а «Siemens» производит турбины другого размера, и замена их может быть экономически неоправданна. Вполне возможно, что в данной ситуации российским компаниям будет предложен субподряд на турбины.

У нас есть опыт в нефтегазовой сфере – это все знают. Кстати, в Афганистане довольно тяжелое положение с нефтегазовыми ресурсами, наиболее достоверные оценки их запасов – это те, которые сделали советские специалисты, но поскольку большинство скважин было законсервировано, открывать их вновь экономически невыгодно, и вложенные затраты не окупятся.

В результате работы советских геологов в Афганистане были собраны интересные и уникальные геологоразведочные данные по всей территории Афганистана. По официальному соглашению между нашими государствами после окончания работ и публикации данных один экземпляр геологоразведочных карт оставался у Советского Союза, а другой был передан афганской стороне. После развала СССР и проведения приватизации все эти данные оказались в частных руках. Львиная доля документов осталась в России, а малая часть - в Узбекистане. Также у наших геологов есть интересные сведения по месторождениям различных металлов и других полезных ископаемых, особенно запасам меди в месторождении Айнак.

По мере развития страны будет требоваться все больше электроэнергии, и у правительства, на мой взгляд, есть неплохая идея – построить там же на севере, в районе месторождений Шибергана, тепловые электростанции. Российским компаниям вполне могли бы предоставить подъем этих газовых месторождений – у нас есть хорошие технологии. Вот это был бы интересный проект.

Но этот вопрос требует совместного обсуждения – частные лица предлагают продать эти данные по мировым ценам через независимого эксперта афганскому правительству, и это, конечно, дорогой путь для Афганистана. Или же мы готовы войти в консорциумы по освоению месторождений и в качестве своей доли внести эти документы. Вот такие проекты у нас есть.

Собирается ли Россия взять под свою опеку политехнический институт, и есть ли планы развития сотрудничества между Россией и Афганистаном в области образования?

Да, мы об этом сейчас думаем. В руководстве МИД и российском правительстве обсуждался вопрос политехнического университета – в плане выделения средств на его ремонт и на поставку оборудования, а также возможности работы в нем российских преподавателей. Но есть не только политехнический институт – есть кабульский автомеханический техникум в Джангалаке, который сейчас очень необходим Афганистану, даже больше чем политех, есть мазари-шарифский нефтегазовый техникум. Сейчас Афганистану не нужны инженеры, нужны рабочие, которых можно быстро выучить, и которые примут участие в восстановлении страны, именно этим мы и собираемся заняться.

А что касается учебы – Россия ежегодно выделяет 75 стипендий, в основном предложения поступают от министерства высшего образования Афганистана, но с этого года набор будет проходить через посольство. Мы хотим, если уж платим за обучение, получать от будущих студентов максимум отдачи. И вот эти подготовленные нами кадры тоже могут участвовать в восстановлении объектов в Афганистане. Тем более, Президент Карзай сейчас делает упор на линию развития инфраструктуры – дорог, энергетики, сельского хозяйства. А мы можем готовить специалистов в этих областях.

Как Вы думаете, состоится ли официальный визит Хамида Карзая в Москву в этом году?

Не думаю, что в этом году состоится официальный визит Карзая в Москву, потому что так вопрос вообще не ставился. Любой официальный визит готовится как минимум за год, но поскольку никаких официальных предложений не было, я не думаю, что в этом году состоится что-нибудь подобное.

Ведется ли сейчас работа по возвращению на родину бывших военнопленных из числа солдат и офицеров ОКСВ в Афганистане, а также перезахоронение останков?

Работа ведется, сейчас мы, честно говоря, знаем только о 5-6 бывших советских солдатах, оказавшихся в плену, из них только один Оленев с семьей буквально в мае или июне вернулся в Россию. Этим вопросом занимается комитет Аушева, Комитет по делам воинов-интернационалистов при главах правительств СНГ, в частности, Желтаков Юрий Михайлович очень активно занимается этим вопросом. Но для себя мы решили, что этот вопрос уже можно закрыть – людям ничто не мешает вернуться, это их воля и воля их семей. Конечно, у них есть опасения – как они адаптируются здесь, в совсем другом мире, с другой культурой и социальным строем. И так как сегодня нет реальных препятствий к их возвращению, то вопрос, к сожалению, можно считать закрытым.

Что касается вопроса перезахоронения останков солдат, то здесь как раз работает Желтаков, который в каждый свой приезд увозит останки советских солдат. Пока он работает в основном к северу от Кабула, до Саланга и за Салангом. Это сложная работа – во-первых, выяснить, действительно ли это советский солдат, по могиле и по останкам, а вторая задача выяснить, кто – тогда используют ДНК-анализ, чтобы передать останки солдата его матери. Это очень кропотливая работа, и эту работу мы будем продолжать. Должен отметить, что в этом вопросе мы находим понимание, и все бывшие моджахедские полевые командиры помогают нам.

Afghanistan.ru