Юмор профессионалов

Мне давно интересно, как видится ситуация изнутри теми людьми, профессия которых состоит в увеселении нас. Понятно, что речь идет не о владельцах СМИ с их заоблачными целями, речь идет об исполнителях заказа — ведь они должны чувствовать, для чего их используют, ведь у них тоже российский паспорт и голова на плечах.

Случай представился: в «Школу злословия» пригласили участника «ОСП-студии» Сергея Белоголовцева (как раз того, кто так удачно пародирует Познера). Вопросы как раз те: какой смысл ориентироваться на аудиторию с минимальными эстетическими потребностями? Почему вы не занимаетесь политической сатирой? И как совместить все нарастающий ужас реальности с количеством безудержного веселья на телеэкране?

Белоголовцев, обаятельный остроумный человек, отвечал откровенно: Потому что пародия на «Времена» непонятна народу попроще, а нравиться хочется всем — вот и рождается программа «33 метра» с непринужденными шутками про тещу. Что касается политической сатиры, то, во-первых, пародировать заседание совета министров скучно — ну, сидят люди в галстуках за столом; ну, придумали мы пьяного министра по алкоголю, — а потом стало неинтересно.

А во-вторых, я считаю, — сказал Белоголовцев, — что мягкий юмор перспективней сатиры». За второе суждение ему попало от ведущих. А что касается первого, то, разумеется, можно незло посмеяться над тем, как заседают, но мало кто сегодня решается пройтись по поводу того, какие решения принимаются — хоть Советом министров, хоть Госдумой, хоть президентом. «Там уже дотик насыпали и пулеметик поставили», — так ответил гость на вопрос о боязни кинуться на амбразуру, резко посмеявшись над нынешней властью, а потом еще раз повторил, что ему лично ближе и понятнее мягкий юмор.

Глядя на обаятельного Белоголовцева с его искренними убеждениями, на которые он имеет право как гражданин свободной страны, я думала о том, как резко снизилась общественная ценность этих убеждений. Толстая и Смирнова прибегли к эзопову языку (сконструировав «оптимистические новости»), чтобы намекнуть на несостоятельность гражданской позиции гостя. Он был бы абсолютно прав пять лет назад, но не сегодня, когда прямиком не очень-то пошутишь: наличие цензуры все отрицают, но, кажется, не осталось в стране человека, который высказывался бы, не думая о ней. И в ситуации второго пришествия шуток про тещу вдруг обнаруживаешь, что актуальным политическим поэтом вновь стал Некрасов с тезисом «гражданином быть обязан» и с требованием отличать одну политическую годину от другой. Аргумент телененавистников («не нравиться — выключи») утратил актуальность. Потому что сегодня вопрос о том, смотреть или не смотреть все те же «33 метра» — это уже не вопрос вкуса. Это вопрос о том, в каком виде каждый из нас предпочитает встретить свою гражданскую смерть: с открытыми или с закрытыми глазами.

Татьяна Шоломова