Посадить или расстрелять?

Элла Памфилова: Нет, не поспешили. Введение смертной казни за такого рода преступления никак не влияет на уровень терроризма. Чтобы снизить угрозу терроризма, нужно принимать какие-то системные меры, создавать аналитические группы, которые бы прогнозировали возможность совершения терактов в том или ином месте в то или иное время. Борьба с терроризмом это ведь не только мировоззренческая, идеологическая война, это, прежде всего, война интеллектов. Кроме того, люди, которые идут на это, они мало чего боятся, в том числе и смертной казни. Если террористы по каким-то причинам не могут выполнить задание, с ними разделаются те, кто этот теракт заказал. Сознание неотвратимости наказания здесь гораздо важнее. Террорист должен чётко понимать, что рано или поздно ему придётся ответить за свои действия, и пожизненное заключение в этом случае представляется даже более тяжким наказанием, чем смертная казнь. Террористы не боятся смерти. Для таких людей смертная казнь – слишком гуманный приговор, которого они не заслуживают.

Владимир Жириновский: Издевательство идёт над народом, сплошное издевательство. На счету террориста десятки, сотни людей, а когда его ловят, его приговаривают к пожизненному заключению. Он будет сидеть, читать газеты, пить кофе. Наверняка он через взятки получит хорошие условия в своей камере. А родственники погибших будут думать: вот у нас отец, мать, сын, дочь, вся семья погибла, а этот убийца отдыхает. В Америке смертная казнь открыто производится. В штате конкретном, как у нас в программе "За стеклом" показывали молодых людей, так же и там показывают приведение в исполнение приговора. И это имеет определенное воспитательное значение, потому что все видят – этот убийца наказан, что он своё получил. За терроризм у нас смертную казнь надо применять, публично, по телевизору транслировать, чтоб все видели, чтоб другие бандиты на этом примере видели и подумали, что их ждёт.

Беседовала Светлана Лыжина