Кинопремьера. Две тысячи и один маньяк

На сей раз неприятности накрывают компанию в миленьком городке со знаковым названием Плезант Велли (что-то вроде «Приятной Долины») на бывшем рабовладельческом Юге. Там-то и живут две тысячи и один маньяк, до поры до времени прикидывающиеся нормальными, веселыми, жизнелюбивыми гражданами. Вот только они как-то странно подзастряли во времени: носят старомодные платья, пляшут старомодные пляски и готовят старомодную еду – правда, до поры, до времени умалчивая, из чего (или из кого).

Когда-то, сорок лет назад, трэш-эстеты, создавая подобное кино и посмеиваясь в рукав, могли подогнать под него морально-этическую базу: компашка соременных молодых людей, расшатывающих моральные устои, попадает на зуб (во всех смыслах) к хранителям исторических традиций. Правда, слегка, или даже, как следует, «съехавшим крышей» под южным солнцем. Зритель-обыватель образца 60-х выходил из зала не только с как следует пощекоченными нервами, но и с сознанием того, что нехорошие главные герои пострадали от благородных маньяков неспроста.

Теперь все переменилось, и «идейная» подоплека трэша становится еще смешнее, чем сам трэш, хотя это сложно себе представить. Действительно: потоки крови и кетчупа, нарезка из человечины и тому подобный натурализм, зашкаливая за пределы допустимой концентрации, перестает пугать в принципе, а становится просто забавным и даже ерническим. Как отмечают специалисты, трэш сделался любимой вотчиной постмодернистов, соединяя в себе такие вроде бы несовместимые характеристики, как интерес широкой публики и внимание утонченных киногурманов.

Тим Салливан, режиссер «2001 маньяка», большую часть своей творческой юности отдал работе над трэшами других режиссеров, притом довольно известных в своем роде. И вот пришел его черед. Поднаторев на общении с трэш-бутафорией, Салливан сознательно пренебрег возможностью заменить настоящий кетчуп компьютерным, и по съемочной площадке были старательно раскиданы куски мяса (впрочем, скорее всего все же не человеческого) и разлиты ненастоящие лужи крови.