Четверть века назад умер Чарли Чаплин.

Видимо, есть люди, которые не видели фильмов Чарли Чаплина. Есть те, что видели их, но не находят в них ничего особенного. Но нет людей, которые хотя бы краем уха не слышали такого сочетания слов, как Чарли Чаплин. И уж наверняка слышали, что это нечто великое, необыкновенное.

Его картины, как и он сам, - одно из чудес света. Разве все видели пирамиду Хеопса? А те, что видели, не все готовы впечатлиться этим чудом. Мол, ладно, видали мы постройки и повыше, и "поширше". И сколько бы цивилизация дальше ни накрутила столетий и чего бы она ни учинила на планете Земля, все равно это сооружение сохранит свой статус.

Точно так же обстоит дело и с комическими лентами Чарли Чаплина - восьмым чудом света. Он ведь не был всего лишь комедийным артистом. Он был комиком. Комик - не профессия, тем более - не должность. Это, говоря пафосно (а иначе не получится), назначение на Земле.

Комедийных киноактеров, в том числе и великих, довольно, а комиков - раз, два, и обчелся. Причем чем дальше, тем меньше. В пору великого немого их была россыпь - Мак Сеннет, Линдер, Китон, Ллойд, братья Маркс... А что мы видим в послевоенном кино? Ну, Жак Тати, Пьер Этекс, Аркадий Райкин, Вуди Аллен... Кто еще?

Комик - всегда что-то вроде общего знаменателя какого-то культурного пространства, определенного времени, бывает, что целой эпохи. Их значение мы меряем не мастерством, не дарованием или профессиональным опытом артиста. Тут другая шкала ценностей.

Чарли Чаплин - комик наднационального масштаба. Он первый глобалист в доглобалистскую эпоху. С ним не рисковали спорить даже советские пропагандисты.

Прошла целая вечность, но не было и нет кинематографиста более космополитичного. Он - олицетворенная душа мирового сообщества. Не та ли мировая душа, о которой бредил чеховский Треплев?

Чарли - маленький, тщедушный, уязвимый, вечный скиталец в поисках дома, покоя и воли. Перед его застенчивой улыбкой пасовали старые времена, новые времена, ему сдавались большие города... Его называли неизменяемым мерилом изменяющихся миров. Великий Эйзенштейн бродяжку Чарли поименовал Его Величество Дитя. Дитя, которое не могло и не желало взрослеть. Оттого и не расставалось со своей маской. И именно Чаплин в "Великом диктаторе" показал, что может получиться, если расщепить атом человеческой души. Какой может случиться выброс фашизоидной энергии.

Устами младенца глаголала истина. Уже после войны он снял картину "Месье Верду", в которой впервые отказался от своей традиционной маски и в которой предрек новый, вполне мирный изгиб потихоньку обесчеловечивающейся цивилизации. То была "веселенькая" комедия о тихом семьянине, сжигающем трупы соблазненных и убитых им женщин во имя благополучия своей жены-калеки.

Подробнее читайте в газете «Известия» от 25 декабря.