МЫ и КУЛЬТУРА: «Я открыл другой опыт».
Заслышав о приезде любимого артиста в Москву хотя бы на полдня, автор этих строк каждый раз, сломя голову, мчался на встречу с ним. При этом, пользуясь приятельским правом, сочетал приятное с полезным: записывал на пленку наши неспешные беседы. Так случилось и на этт раз, когда мы говорили о "Русском ковчеге". Публикуя запись этой беседы, интервьюер надеется, что читатель не сочтет излишней вольностью замену традиционного «простого «вы» на сердечное «ты». Предлагая эту публикацию читателю, автор просит иметь в виду Э К С К Л Ю ЗИ В Н О С Т Ь материала, ибо интервью Дрейдена – явление столь же редкое, как и его дарование.
- Ты обычно не участвуешь в «проходных» проектах и соглашаешься только на то, что тебя очень волнует. Что заинтересовало тебя в «Ковчеге»: драматургия, необычность затеи или фигура режиссера?
- Прежде всего, конечно, фигура режиссера. Но необычность проявлялась еще и в тех условиях, в которые мы оба были поставлены: мы встречались почти каждый день, сидели по три, четыре часа бок о бок за столом на студии, отрабатывали куски текста, разрабатывали цепь эпизодов, которые, конечно, были первоначально описаны в сценарии. А в понедельники, в выходные дни Эрмитажа, нам давалось время для того, чтобы пройти весь маршрут фильма. И мы старались максимально полезно использовать время. Но работали не только мы вдвоем, как «дуэлянты»: целый ряд эпизодов параллельно разрабатывался помощниками Сокурова с актерами - исполнителями эпизодических ролей.
- Принято считать, что Сокуров «неактерский» режиссер и что обычно актер у него выполняет как бы функциональную роль?
- Я сразу столкнулся с тем, чего раньше и не подозревал в Александре Николаевиче, хотя считаю себя очень давним сокуровским зрителем и видел самые ранние его работы. Во время репетиций он играл, как мой партнер, не только свою партию, но даже тех персонажей, встречу с которыми мы готовили. При этом он всегда извинялся и говорил: «Вы же понимаете, что я не актер». Потом выяснилось, что на курсе режиссуры документального кино у Згуриди, где он учился, был предмет «актерское мастерство». Но я понял, что вовсе не образование привело его к актерским проявлениям, а что э т о в нем живет. Он иногда так смешно играл: остро, очень сильно! Но никогда не заходил «на мою половину». Подсказывал, делал какие-то пожелания моему персонажу, проводил сравнения. Он знал кое-что из моего опыта и говорил: «Это хорошо, это вы знаете. А вот теперь попробуйте пойти туда…»
- Много ли было этих туда, что тебе раньше были неизвестны?
- Дело в том, что все-таки это была гонка с препятствиями: передвижение некоего персонажа по целому ряду пространств, времен, цветов, запахов… Если бы это была биография какого-то человека, также «передвигаемого по времени», то, наверное, я открыл бы больше. Но я открыл другой опыт. Это было новое путешествие по жизненным параллелям, которые на удивление были преодолены.
- Тебя не пугала совершенно новая форма работы, в которой одна секунда могла решить все?
- Нет, не пугала. Меня привлекала именно эта задача: снять все в один «присест», (вернее «не присест»), потому что я до этого размышлял про кино и про театр в техническом плане.
- В таком случае, не стала ли эта новая форма обычной т е а т р а л ь н о й задачей: сыграть спектакль за полтора часа съемочного времени?
- Это действительно было похоже на спектакль. И я вспомнил события, которые происходили со мной в юности. В те годы снимаемые на ТВ спектакли не шли в прямой эфир. - студия запиралась, работало несколько телекамер, было выстроено несколько помещений. Персонаж переходил из помещения в помещение, камеры тебя «перехватывали», появлялись другие персонажи. Это все шло один за другим, как на поворотном круге театра. То есть все делалось разом - игрался настоящий спектакль. И это непрерывное действо снималось с кинескопа на кинопленку. Далее эта пленка проявлялась, печаталась и обратным ходом шла на специальную телеаппаратуру, которая выдавала запись в эфир. У меня даже дома лежит пленка телеспектакля по новелле Уильяма Сарояна «Откуда я родом», которую снимала на ТВ Роза Абрамовна Сирота таким вот образом.
- Вернемся к «Ковчегу». Стало быть, никаких особых актерских приспособлений в этой необычной работе не предусматривалось?
- Предусматривалось понимание того, что требуется тщательная подготовка. Причем оно не «нагнеталось» с чьей-либо стороны. Я должен был быть безусловно готов. Это заставляло меня и перед репетициями с Сокуровым, и после них, да и когда репетиций не было вообще, брать текст, ходить в Эрмитаж и проходить весь маршрут. Даже когда там были посетители. Я сейчас могу с закрытыми глазами пройти этот маршрут, он во мне сидит. Можешь себе представить: я ходил три месяца! По понедельникам - по пустым залам, а в остальные дни – с посетителями музея. Я понимал, что должен быть предельно собранным перед самой съемкой, должен быть в форме. Я, конечно, привык готовиться к спектаклям. Готовиться – это знать, что я могу себе позволить, а чего категорически не могу. Я осознавал, что никто кроме меня не вытянет то, что должен сделать я...
Полный текст интервью с Сергеем Дрейденом Беседует Певел Подкладов
Подписывайтесь на NewsInfo.Ru
