МЫ и КУЛЬТУРА: Первый блин с голубым оттенком. - 22 мая 2003 г.

Этого маленького, кругленького, розовощекого весельчака – одного из руководителей Королевского национального театра в Лондоне - российский театрал знает давно. Потому что в свое время отбил ладони, рукоплеща его «Зимней сказке» в Малом драматическом театре из Санкт-Петербурга и «Борису Годунову», созданному в Москве под эгидой Конфедерации театральных союзов. На этот раз Деклан, как его называют театралы, решил поставить «Двенадцатую ночь» Уильяма своего Шекспира, пригласив для работы российских актеров: звезд и молодежь. Именно этой премьерой открылась так называемая «мировая серия» на Чеховском фестивале.

Здесь обозреватель Newsinfo вынужден сделать лирическое отступление, потому что с этим спектаклем, судя по всему, произошел редкий случай. Мнения тех людей (в том числе, уважаемых колллег-обозревателей), что видели спектакль на первом прогоне, оказалось резко отличным, если не сказать – диаметрально противоположным точке зрения тех, кто видел последующие спектакли. Причем, если первые в лучшем случае высказывают недоумение, то вторые – полный восторг. Автор этой заметки угодил на первый прогон, поэтому должен высказать мнение о том, что видел собственными очами. Даже, если это вызовет недовольство кого-то из организаторов фестиваля.

Ну вот, к примеру, - главная изюминка этого спектакля. Деклан решил, что все роли, в том числе и женские, должны играть мужчины. Что ж, мы к этому привычные: видели и традиционные японские театры, знаем о шекспировском «Глобусе». Да и на московской сцене нет-нет да появляются подобные трактовки классических пьес. Процитирую по этому поводу очень уважаемого мной критика. Она пишет: «Актер…в образе Оливии гораздо убедительнее, чем многие манерные московские барышни на светских раутах». Она также пишет, что эти роли исполняются на полном серьезе, без всякого нетрадиционного сексуального подтекста. Автору же этой заметки показалось, что вышеозначенный подтекст как раз декларируется «в полный голос». (Не будем, правда, подробно говорить о причинах такой трактовки). При этом актеры изображают дам так старательно и «правдиво», что иногда приходится прятать глаза от чувства неудобства за них. Особенно тогда, когда они нежно и трепетно целуются.

Критику, с которым взял на себя смелость полемизировать автор заметки, показалось также, что все актеры очень непосредственны, и юмористические места играют вполне серьезно, что делает зрелище уморительным. Мне же показалось, что практически все они, в том числе знаменитый Александр Феклистов, наигрывают, хлопочут физиономиями, безбожно комикуя и пытаясь любыми способами обратить на себя внимание публики. Например, поначалу очень своеобразной показалась трактовка образа Мальволио молодым актером театра им. Моссовета Александром Щербиной. Этот дворецкий казался умным, красивым, дипломатичным и вполне достойным руки Оливии. Но и он, в конце концов, скатился на традиционную для нашего театра истеричность и примитивную «страстность» выражения чувств. А те из исполнителей, кто не имел возможности потянуть одеяло на себя, оказались просто безликими и неинтересными. Отчасти скрашивала общее тягостное впечатление игра замечательного Игоря Ясуловича в роли Шута. Но он один никак не спасал общую печальную ситуацию.

Справедливости ради, отмечу своеобразную лаконичную сценографию постоянного соавтора Донеллана – Ника Ормерода. На сцене не было ничего лишнего: только стильные портьеры от колосников до пола, которые, меняя цвет, вполне успешно служили в качестве универсальной декорации на все случаи жизни шекспировских персонажей. Но декорации – это только часть спектакля. А он, к сожалению, расстроил.

Павел Подкладов