Реакторы в Китае будет строить не Россия, а Франция

Во время своего последнего трехдневного визита в Китайскую Народную Республику президенту Франции Николя Саркози удалось заключить, пожалуй, самый крупный контракт в истории взаимоотношений двух стран. Сделка, общая стоимость которой оценивается в двадцать миллиардов долларов, включает в себя два пункта. Во-первых, контракты на поставку ста шестидесяти самолетов марки Airbus (110 А320 и 50 А330). Во-вторых, контракт с группой компаний Арева, согласно которому Китай получит два ядерных реактора третьего поколения, строительство которых должно быть завершено до 2026 года. Кроме того, были заключены соглашения с французским гигантом СМА-ССМ, занимающимся контейнерными перевозками и группой компаний Alcatel-Lucent.

С одной стороны, это, безусловно, успех для Франции и Саркози лично, это его первый удачный ход на внешнеполитической арене. Контракты, заключенные с КНР, кстати, это и удар по амбициям России и Росатома, который удивительным образом проморгал крайне выгодную, как в экономическом, так и в политическом аспекте, возможность.

Однако, с другой стороны, не все так гладко и «во французском королевстве». Прежде всего, потому, что Саркози упустил шанс превратить сделки в нечто большое, чем просто коммерческие соглашения. Вместо этого, он, наоборот, не преминул надавить на больные мозоли Пекина. Его заявления, касающиеся, например, статуса Тибета («Франция не изменит своей позиции - мы требуем для Тибета более широкой культурной и религиозной автономии») и открытое недовольство «несоблюдением прав человека» и «угрозой, которую представляет КНР для экологии в мире», вряд ли позволят Франции рассчитывать на поддержку Пекина по каким-либо ключевым вопросам.

Кроме того, Китаю не нравится и некоторая «вторичность» политики Саркози на Востоке. Это проявилось хотя бы в такой мелочи, как своеобразная «трактовка» восточных традиций: французский президент, в частности, приписал происхождение культовой японской борьбы сумо жителям Поднебесной.

Пекин также с некоторым волнением, граничащим с недовольством, наблюдает за сближением Парижа и Вашингтона. Открытая проамериканская политика Саркози заставляет Ху Дзиньтао смотреть на Францию лишь как на экономического партнера, но не как на стратегического союзника. Ужесточение французской позиции в отношении Ирана, и участие Саркози в совместных пресс-конференциях с президентом США, где Буш открыто говорил о «китайской угрозе», только подливают масла в огонь.

Помимо этого, подобная политика Франции наносит урон надеждам Ху Дзиньтао на продуктивное китайско-европейское сотрудничество в будущем. В 2008 году Франция будет председательствовать в ЕС и, в случае сохранения подобной политики, надежды Китая на лоббирование своих интересов, в первую очередь, о снятии эмбарго на поставку оружия и признание китайской экономики «рыночной», могут рухнуть.

С одной стороны Саркози понимает, что интеграция Китая в мировой рынок идет полным ходом, несмотря на все препятствия, которые выстраивают США на пути Пекина, и лучше в данный момент поддержать КНР. С другой стороны, огромное желание Елисейского дворца во всем следовать политике «старшего брата» из Вашингтона не позволяют Саркози «на всю катушку» использовать достигнутые соглашения с Пекином. Даже после заключения крайне выгодной для Парижа сделки, президент Французской Республики все же отметил «некоторые минусы» во внешней и социальной политике государства, которое вполне могло бы стать союзником Франции, находись в Елисейском дворце, скажем, Жак Ширак.