Последние дни Курта Кобейна экранизированы

Однажды успешному музыканту Блейку, чья жизнь и карьера скопирована один в один с биографии Кобейна, становится глубоко наплевать на весь мир. Он просто почувствовал дыхание смерти: завораживающее и убивающее внутри всякое желание быть человеком. Блейк шатается по огромной вилле с прекрасными видами в бомжеватом виде, потряхивает спутанными волосами десятидневной немытости, поднимает расплывающийся взгляд на устраивающих одну оргию за другой сомнительные толпы друзей, глотает горячий алкоголь и напрочь лишается способности думать. Блейк не сумасшедший и не больной. Он просто решил уйти от суетного мира сначала сознанием, а потом телом. Каково это – добровольно превратить себя в зомби? Возьмите этого молодого полубога за пока еще ухоженную руку и пропутешествуйте в мир его угасающего мозга. И попробуйте не думать о теле, так некстати возвращающем в бренную реальность во время увлекательного полета.

Ван Сэнт пользуется изобретенным им же приемом затягивания действа. Сложно представить, как должен выглядеть сценарий такого фильма, в котором ничего существенного так и не происходит. Мы даже практически не видим лица главного героя, он просто шатается по пространству, машет конечностями в сторону обезумевших от наркотиков и рока сотоварищей и ни в какую не принимает пришельцев из объективной реальности: адвокатов, импресарио и иже с ними. Блейка хотят все. Только ему опостылел весь мир и плевать хотелось на посторонние желания.

Композиция, которую можно было бы смело назвать похоронным маршем музыканта, исполнена с чувством и толком. После нее даже самые обозлившиеся на неординарность фильма зрители пускают слезу. И не потому, что скончавшегося-таки героя жалко. А потому, что, несмотря на роковое опьянение жизнью со всеми ее добродетелями и пороками, герой вполне разумен и чувствителен. И угасание свое он видит, осознает и даже сожалеет об этом. Просто выражает это непривычно. Его смерть начинает казаться длиннее и ярче самой насыщенной жизни. Почему? На эту загадку режиссер не отвечает. Недоброжелатели прискорбно молчат, поклонники замерли. Что за фильм? Одна яркая вспышка с миллионами звезд на пылающем небосклоне. Шедевр, однако.

Вызывает восхищение операторская работа. Действие постоянно рвется, сбивается, а через несколько минут повторяется, но взгляд камеры уже не на прежнем месте. В итоге получается, что зритель смотрит глазами всех персонажей, а порой и природы на творящееся безобразие. Но постоянно проваливающиеся в несвязность картинки не обрывают суть сюжета, нить не теряется и, оказываясь в очередной непонятной сцене, зритель мучительно пытается сообразить, где связь нынешнего кадра с предыдущим. После упорных мозговых штурмов сознание сдается. И появляется радость. Ведь снято умно и красиво, перед нами то и дело скользят живописные виды и красивые физиономии второстепенных персонажей. А постоянная обрывистость ненавязчиво предупреждает: не все так сказочно, как кажется глазам. И тогда появившаяся непонятно откуда интуиция заставляет обращать внимание на детали: красный ободок вокруг глаз, уплывшие зрачки, неряшливые пятна на майке… начинается совсем другой, неожиданный рассказ, который трогает до глубины души.

Меломаны помчатся на премьеру из-за очередного взгляда на жизнь почившего десятилетие назад кумира. А еще движимые сладостным предвкушением финальной песни, от которой замирают все струны души. Романтики непременно захотят проникнуться жизнью в роскоши, разврате и вседозволенности. Чтобы понять, как от этого можно устать. Любопытствующие заинтересуются необыкновенными съемками и режиссерскими находками, за экстраординарность и смелость которых Ван Сэнту можно смело вручить десяток наград. "Последние дни" – универсальное кино для всех, кроме прагматиков. Проникнуться небывалым полетом души почившего музыканта крепко стоящие на земле знатоки законов жизни не смогут, даже если очень постараются. И непонятна будет немытая голова вкупе с заплетающейся походкой глубоко потерянного между мирами вселенной человека.

О смерти шутя не говорят. О ней шепчутся философски. Об этом Ван Сэнт намекал еще в своем фильме "Слон", но именно здесь эта мысль достигает надрывной трагичности. Пусть мы будем жить долго и счастливо, пусть нам импонирует только внешность сексапильного актера (который и сам некоторое время был поклонником "Нирваны"), но забыть о том, что можно и нужно думать, и провалиться в пустоту иногда ведь так хочется. И не ради морали, обнаружить которую в этом фильме практически невозможно. А ради ощущения свободы от физического мира. Оказывается, для этого не нужны ни наркотики, ни алкоголь. Только глаза, уши и способность отдаваться чувствам. Коих, если хорошенько присмотреться, в нас практически нет.

Поставить "Последним дням" круглое "отлично" можно лишь с оговоркой, что это кино не для массового зрителя. Посмотреть всей семьей субботним вечером этот фильм – значит не понять ничегошеньки и посчитать вечер потерянным. Лучше всего отдаться одиночеству и поразмышлять над удивительной работой Ван Сэнта. Не разумом, не чувствами, а интуицией, которую мы так редко выпускаем на волю. Затмение сознания, логики и памяти… Это только кажется бредовой невозможностью.

Светлана Солнцева