Театральный эсперанто Романа Козака
- Вы до того, как вступить в должность худрука, были свободным человеком: ставили, где хотели, ездили, зарабатывали. Пришлось ли менять жизненный уклад? Отличается ли жизнь художественного руководителя от жизни свободного режиссера?
- Конечно. Это просто совсем другая жизнь. Ведь приходится заниматься всем театром, а не только своим спектаклем, вникать в дела труппы, искать выходы из сложившихся ситуаций. Это - целая планета, которой нужно заниматься. И если уж взялся за гуж…
- Что числите в графе "пассив" вашего баланса?
- Был один неудавшийся спектакль. Он прошел пять раз, я понял, что спектакля нет, и пришлось его снять. Грустно было видеть, когда в зале немного народу, зритель скучает, поэтому я и закрыл спектакль. Это - естественная ситуация в театре, здесь должны быть неудачи, странно, если путь выстлан одними розами.
- Удалось ли наладить контакты с администрацией, с актерами?
- Мне кажется, что удалось. Хотя мне бы хотелось, чтобы вы об этом спросили и других. Я пришел в театр с хорошей атмосферой, там работают очень порядочные люди, но в каком-то смысле они были уставшими, утомившимися. Мне кажется, я нашел контакт и со службами, и с администрацией, и с дирекцией театра. Творческие задачи, которые я ставлю перед театром, перед коллективом, в меру своих возможностей, в меру сил и способностей каждый пытается выполнять.
- Пришлось ли осваивать науку управления, дипломатию, или это все познается интуитивно в процессе?
- Бог его знает.. По дороге чему-то учишься или у кого-то учишься. Есть, у кого учиться в этом смысле. Я ведь давно "в ситуации лидерства". Была и Пятая студия МХАТ, и небольшой эпизод с Театром Станиславского, и театр-студия "Человек". Да и само создание спектакля воспитывает в режиссере лидерство, дипломатию, без этого невозможно. Приходится каждый раз создавать особую атмосферу.
- Не возникало ли противоречия между художником Козаком и худруком Козаком? Например, художник хочет поставить такой-то спектакль с такими актерами, а художественный руководитель вынужден идти на какие-то компромиссы?
- Дистанцию между художником Козаком и художественным руководителем Козаком я пытаюсь сокращать ежедневно. Она иногда увеличивается, иногда сокращается, это - процесс синусоидальный, поэтому однозначно нельзя ничего сказать. Конечно, идеально, когда они совпадают. Вообще я делаю все что хочу, но бывает, что приходится идти на компромисс. Важно искать в этих компромиссах и положительные стороны.
- Например?
- Например, иногда случалось недопонимание, но не оттого, что тебя не принимали, а потому, что еще не был выработан язык, терминология. Можно ведь было отстаивать свой язык: "Нет, говорите только на венгерском, потому что я венгр!" А мне бы отвечали: "А мы японцы и учились японскому". Поэтому приходится находить общий язык, поскольку находишься в Японии. Это - метафора, конечно, но должен рождаться новый язык, типа эсперанто. Этому тоже надо учиться и использовать. Надо пытаться слушать, что тебе говорит твой душевный язык, слушать сердце, душу, пытаться увлекать тех, с кем работаешь. Это - процесс подробный, детальный. Надо запастись терпеньем, и результаты будут.
- Есть ли в театре люди, которые стали вашими единомышленниками?
- Кто-то из артистов меня услышал сразу. Я рад, что поработал, например, с Верой Алентовой, с Игорем Бочкиным, с Натальей Николаевой. У них есть чему поучиться, это мастера. Если в репетициях нас что-то вместе зажигает, то, наверное, это и есть то, ради чего мы собираемся.
- Вступая на пост худрука, вы сказали, что Театр им. А.С. Пушкина должен стать местом культурных событий. А что для вас является критерием в этом смысле: признание критиков, аншлаги или свое мнение, внутреннее состояние?
- И то, и другое, и третье. Прежде это нужно пытаться слушать время, пульс той среды, где мы живем, пытаться отделять пошлость от культуры. Признание тоже бывает разное, и аншлаги - тоже, и статьи критиков. Поэтому главное – это свой ориентир, свой маяк, свои вкусовые интуиции. А уж потом - полный зал, признание. И хорошо, когда публика идет на конкретный спектакль. А не просто праздно шатается: развлеките нас, мы хотим отдохнуть! Хотя и это тоже должно быть. Если есть и такие зрители, пускай идут.
- Роман Ефимович, скажите честно, не было ли за эти пять лет мыслей бросить все, и, как в анекдоте, махнуть в Урюпинск?
- У меня времени не было на эти мысли. Хотя у любого человека, занимающегося искусством, они порой возникают. Если не возникают, значит, что-то неправильно. Художник - это же беглец, он всегда пытается убежать в другую жизнь. Но у меня в связи с Театром имени Пушкина не было мрачных мыслей, поскольку эти пять лет прошли насыщенно. Проанализировать, хорошо или плохо мне живется, у меня просто нет времени.
Павел Подкладов
Подписывайтесь на NewsInfo.Ru
