Распутин, Сталин и Петр Первый: три в одном

Самородком я назвал его потому, что он, если так можно выразиться, всегда "рождает сам себя" во всех своих ролях. Сколь бы талантливо не выстраивали режиссеры линии его героев, Петренко привносил в них свой необыкновенный темперамент, мысль и волю. И, если его вектор совпадал с соответствующим направлением мысли режиссера, тогда происходило чудо. Первый раз явил нам такое чудо Алексей Герман. Он снял Петренко в эпизоде в своем грандиозном фильме "Двадцать дней без войны". Алексей Васильевич сыграл там военного летчика. Казалось, что Герман нашел этого человека в толпе и попросил рассказать о своей жизни перед камерой. Критика писала: "Эпизод с Петренко занял всего 7 минут, но актеру удалось показать драму человека, потерявшего какую-то важнейшую нравственную опору в жизни. Около десяти минут крупного актерского плана, непрерывного монолога - это испытание, которое по силам не каждом актеру".

Да и вообще очень часто персонажи Петренко при всем его мастерстве и даже актерской экзотике кажутся выхваченными из жизни. А это дорогого стоит… Как-то на вопрос, что же было главным в его театральной науке, Петренко ответил: "Правда". О его работах многие говорят: "Поразительная правда". Ну, кто сможет забыть его ужасного и грандиозного Распутина в "Агонии". Элем Климов вспоминал, что "только Алексей смог привнести тайну в этот образ, психологическое напряжение". Он считал Петренко актером "стихийного, импровизационного толка", что очень пригодилось именно для роли Распутина. А вспомните мудрого и немного сумасбродного Петра Первого в паре с Высоцким - Арапом?! Или змеино-хитрого вождя всех народов в "Пирах Валтасара"?! Или, или, или… Ни одна из ролей Петренко не прошла мимо сердца, ума и прочно въелась в память. Иногда кажется, что играть так, как Петренко, невозможно, не прожив богатой на события и переживания жизни. Однако, его биография достаточно "традиционна" для актера. Хотя Алексей и побывал в робе матроса, а потом - в горячем цеху (был кузнецом-молотобойцем), он уже в 23 года закончил Харьковский театральный институт. Работал в провинции, потом приехал Ленинград в Театр Ленсовета. Но, как уже было сказано, Петренко и какие-то организационные и творческие рамки - это вещи несовместимые. Хотя он и проработал в Питере 14 лет, но постепенно театр Ленсовета стал тесен для мощного и разностороннего таланта уже зрелого мастера. Как пишут его биографы: "Петренко-комик был нужен, а для трагического актера Петренко в театре работы почти не находилось".

Поэтому судьба его занесла в Первопрестольную. Он сыграл у Эфроса в "Месяце в деревне" и "Женитьбе", побаловался в комической опере "А чой-то ты во фраке" в театре Райхельгауза, на некоторое время "приземлился" во МХАТе, а потом "вознесся" вместе с Анатолием Васильевым в его "Школе драматического искусства". Ну, и, конечно, снимался в кино. Кроме тех шедевров, о которых уже было сказано, можно вспомнить и Подколесина в экранизации "Женитьбы", и судью в "Грачах", и Кнурова в "Жестоком романсе". О его киношных генералах вообще разговор особый. За одного из них - в михалковском "Сибирском цирюльнике" артист получил несколько престижных премий, в том числе - Государственную. А уж совсем свежий генерал родился у него вместе с режиссером Бортко в ныне знаменитом сериале по "Идиоту" Ф.М. Достоевского.

Такие роли, конечно, не могли не сказаться на самом Алексее Васильевиче. Видно, такая уж доля русского актера - все пропускать через сердце, через нервы. Когда-то журналист и жена Алексея Васильевича Галина Кожухова очень верно сказала о муже: "Петренко принадлежит к числу актеров, способных пропускать через себя высокую энергию. Опасную энергию". Эта энергия дорого стоила артисту: первый инфаркт он получил на съемках "Агонии" у Климова в 33 года, то же произошло у Михалкова на "Сибирским цирюльнике". Сам артист вспоминает, что на съемках "Агонии" было тяжело в самом прямом смысле: "Когда снимали сцену масленицы, на меня навешали килограммов сорок разного реквизита. Костюмеры не могли все за один раз донести, а мне в этом наряде пришлось с цыганами вприсядку отплясывать..."

Эх, как же малы рамки короткой заметки для такого колосса, как Алексей Петренко! Можно было написать целую книгу только о том, как он поет. У него уникальный и странный голос, который привлекает не только простых слушателей, но и профессионалов-музыкантов. Недаром его даже приглашали петь в оратории Сергея Прокофьева "Иван Грозный". Но, как известно, что имеем, не храним… В России ее слышали немногие. Зато в Австрии, Швейцарии, Германии, ей рукоплескали тысячи. А в Белоруссии Алексей Васильевич выступал вместе с Большим симфоническим оркестром имени Чайковского под управлением Владимира Федосеева. Очевидцы говорят, что после концерта аплодисменты не смолкали минут 20…

Иногда Алексея Васильевича посещают удивительные мысли. О том, что можно было пойти в монастырь. Потому что, по его словам, современная жизнь разрушает гармонию, и душа становится похожей на испорченное пианино. "И даже если ты правильно будешь играть - звук будет неправильный. Чтобы был правильный звук, нужно наладить его в общении с верой. Без этого человек, мне кажется, и не человек до конца".

Артист Алексей Петренко никогда не гонится за ролями. Они сами к нему приходят. А если случается простой, то он занимается любимым делом - чтением вслух. Записывает на телевидении классику: "Тараса Бульбу", например. Или цикл русских народных сказок. А по вечерам для себя поет русские народные песни.

Павел Подкладов

Использованы фрагменты статей А. Ванденко и Н. Куликовской.