МЫ и КУЛЬТУРА: Голубые трусики, скрипка и так нервно, что хоть святых выноси…

История этой пьесы, названной строчкой из Маяковского, довольно необычна. Рукопись попала к худруку МХАТа два года назад во время гастролей "Табакерки" в Туапсе. Скромный администратор гостиницы предложила Олегу Павловичу прочитать свою пьесу, после чего ее жизнь стала меняться с калейдоскопической быстротой. Ее пригласили в Москву, она поступила на Высшие курсы при Литературном институте, а работать стала в литчасти все того же МХАТа. Пьеса ее даже получила премию, не очень престижную, но все же…И театральный народ, раззадоренный такой интригой, конечно же, попер во МХАТ. Дескать, ну-ка посмотрим, что это за чудо туапсинское! Попер и обозреватель Newsinfo, но был довольно быстро "выперт" восвояси. Причем, не кем-то из работников главного драмтеатра страны, а собственной же занудной обозревательской натурой.

Впрочем, обо все по порядку. Войдя в зал, ваш покорный слуга понял, что условным или абсурдистским театром его здесь пугать не будут. На сцене все было по правде: комната, посередине рояль, справа дверь, а слева разобранная постель, на которой по всем признакам только что занимались отнюдь не аэробикой. Далее последовал ряд пребанальнейших сцен, когда в самый неподходящий момент появляется старшая сестра той, что только что упражнялась "меж двух простынь"…Хахаль ее вовремя скрывается в шкафу. Престарелого, безвольного папаню гонят на кухню, и оргия продолжается. При этом отрадно было заметить, что мхатовцы работают абсолютно по системе Станиславского: вплоть до снятия с юной нимфы голубых трусиков. Только прискорбно, что под одеялом. А ее не менее юный друг не считал нужным прикрывать натуру и скакал прямо "на носу" у зрителя абсолютно, в чем мама родила.

Правда жизни продолжалась и дальше. Довольно взрослые дамы изображали юных, наивных нимфеток, старшая сестра - напротив употребляла все возможные стандартные приемы и красочки, чтобы зритель поверил в ее синечулочную суть, неистовая и злобная мамаша ломала психику детей и орала благим матом. И только несчастный забитый папашка по прозвищу Апа (полное имя Аполлон) взирал на происходящее тихо и мудро. Кстати, перешедший в новый возрастной ранг Евгений Киндинов, сыгравший этого подкаблучника, сделал это очень неплохо и стал единственным лучом света в этом темном царстве банальщины, бытовщины и скучищи. Эта скучища, правда, в конце первого акта была "разбавлена" бурной сценой, когда пьяный жених лупил ногами беременную (не от него) невесту, но это только заставило еще больше вздыбиться изрядно поредевшие кудри обозревателя Newsinfo…

Автор этих строк, зная историю появления пьесы во МХАТе, и сочувствуя провинциальному драматургу, силился представить себе, как могла бы выглядеть эта незамысловатая пьеска в другом исполнении. Но при всем желании, не смог. Претензия на некий "бытовой неореализм", который так "стрелял" в пьесах классика этого жанра Людмилы Петрушевской в 70-е и 80-е годы, не имела под собой решительно никаких оснований.

В финале автор этих строк должен признаться в том, что не выдержал этой эстетической атаки на свой потрёпанный в театральных баталиях организм, и позорно бросил поле боя после первого акта. Но если кто-то скажет, что второй акт в отличие от первого стал шедевром, то вышеозначенный обозреватель за пару штук баксов, пожалуй, надсмеется над своею душою и, превозмогая боль, досмотрит спектакль до конца. А потом еще штуки за три напишет хорошую рецензию.

Больной Пафнутий Запредельный