Премьера. Старая квартира Алвиса Херманиса

Прежде чем попасть в зал, зритель вынужден пройти по коридору старой коммуналки, захламленному, с невыносимым запахом старья; после такого боевого крещения он попадает в пространство спектакля "Долгая жизнь". Этой постановкой 30 апреля открылись короткие гастроли Нового Рижского Театра. Два спектакля режиссера Алвиса Херманиса привезли в Москву благодаря специальному проекту фестиваля NET.

Длинное помещение разбито на несколько коморок, в которых кряхтят и ворочаются старики. Темно, и уже в темноте слышно, как они дышат. Их дыхание, сладкое и пыльное, заполняет комнату и делает сам воздух в ней дряхлым, пахнущим ветхими тряпками, старостью, которая расползается по углам.

Говорят, для того, чтобы молодые актеры подготовились к перевоплощению в стариков и старух, Алвис Херманис отправил свою труппу в дом престарелых "подмечать бытовые подробности". И в самом деле, на сцене шлепают тапочками, еле волокут ноги настоящие старички с какими-то скрученными лицами.

В спектакле нет классического сюжета с завязкой и развязкой, как нет его и в обычных буднях, тем более таких растянутых на скучные и однообразные часы, какие бывают только под самый закат жизни. Утро, туалет, мелкие дела, шарканье по коридору, сон. Такой перед зрителем режиссер рисует жизнь – долгую жизнь, как будто замороженную. Две парочки и одинокий сосед – вот и все герои. Старые друзья понимают друг друга без слов. С каждой стороны слышится старческое ворчание, настоящий "цыплячий язык". Маленькая старушка с ободком в белесых волосах кудахчет тоненьким голоском и так же, по-птичьи, передвигается по комнатам - резкими, дрожащими шажками. Пожилая матрона в бигуди и объемном свитере не разговаривает вовсе, а одинокий мужчина постоянно грозит кулаком в сторону телевизора и кричит на непонятной смеси языков.

Спектакли Алвиса Херманиса всегда отличает внимание к бытовым подробностям. Декораторы подошли к делу со всей серьезностью: неисправные телевизоры стоят друг на друге, луковицы в пластиковых обрезках из-под бутылок, старые синтезатор и мини-солярий. Все как в жизни.

Жизнь людей не остановилась, но основной задачей теперь для них стало заполнение длинных, лишенных дел и увлечений дней. Никакой жалости к себе, никакой ностальгии: только тупое сосредоточение воли на выполнении привычных действий, ставших уже чем-то вроде шаманского обряда. Идея спектакля – подчеркнуть даже не физическую немощь стариков, а полное отсутствие глобальной жизненной цели.

Спектакль мог бы оказаться просто собранием актерских этюдов на тему "изобрази старичка", если бы не яркие проблески настоящего чувства: страха смерти, ощущения того, что жизнь истончается, уходит по капле. Два старичка сидят, поют старую народную песню и плачут; один засыпает, а другой нервно дергает его за руку: не умер ли? В такие моменты начинаешь ощущать, как проходит жизнь – не повод ли прожить ее так, "чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы"?