Кинопремьера. Арабская сказка Роберто Бениньи

Роберто Бениньи снова снял фильм с собой в главной роли о себе самом, о том, каким он мог бы быть в других обстоятельствах – чуть более сюрреалистических, чуть более сказочных, чем обычно. Его очередная притча – о том же, о чем и всегда, о чем была его триумфальная "Жизнь прекрасна". О любви, преображающей, разрисовывающей реальность красивыми романтическими картинками, о любви-метафоре. И – куда деваться – о любви-эскейпизме, побеге от обыденности, побеге от страха, побеге от смерти.

"Тигр и снег" - трагикомедия о любви и войне, но главное – о человеке, который в любви, как на войне готов на все. Жаль, что в мирное время он на такое не способен. Трагикомедия чуточку мистическая, чуточку эгоцентричная. Вся маленькая вселенная фильма (от вполне реального Рима с холостяцкой квартиркой главного героя, обставленной "икеевской» мебелью, до полуфантастического Багдада, в котором когда-то разворачивалось действие сказок Шахерезады, а теперь разворачиваются военные действия) "вращается" вокруг главного героя с лицом Бениньи - эксцентричного чудака, профессора и поэта Аттильо. Он влюблен, но кто его возлюбленная – остается непонятным не только до финальной сцены, но и после финальных титров. Да, в общем, и неважно, кто твоя возлюбленная, если она все равно не отдаст тебе руку и сердце, пока ты не покажешь ей тигра в снегу.

Возлюбленную (Николетта Брасчи) непонятно зачем несет в воюющий Ирак (для оправдания этого дамского – и сюжетного - выверта Бениньи придумал иракского поэта, которого сыграл Жан Рено). Там на нее, конечно же, падает кирпич или что-то в этом роде, и бедный Аттильо, отбросив предрассудки, забыв о лишениях и наплевав на реальность – незавершенное судебное дело, лекции в университете, дочек, приехавших в гости к непутевому отцу, - наврав всем, кому только можно, включая итальянский Красный крест, несется следом, в Багдад…

Бениньи, сознательно или подсознательно, позволил себе несколько довольно заметных аллюзий на один из самых ярких фильмов сходного жанра – "Жизнь как чудо" Кустурицы. Впрочем, у Кустурицы, на то он и Кустурица, было больше стеба, клоунады, музыкальных номеров, откровенного сюра и глубоких, хотя и риторических, философских вопросов. Бениньи сделал нечто вроде лайт-версии и очень по-библейски заменил невзрачную балканскую ослицу на харизматичного ближневосточного верблюда. В одном из эпизодов верблюд, совсем как так ослица, сначала не слушается Аттильо, а потом ходит за ним по пятам – совсем как удача, приходящая если и не слишком поздно, то точно не ко времени.

Другое слегка завуалированное потворство вкусам европейской публики – эпизод-карикатура на американских солдат и голливудские боевики в их лице. Красавцы ну точно из какого-нибудь среднебюджетного боевичка: в полной амуниции, с мужественными нижними челюстями и дрожащими в нервных руках автоматами целятся в тощего, обвешанного медикаментами штатского.

Невыполнимая миссия исполнена, возлюбленная неподвижно, словно спящая красавица, ожидавшая спасения на больничной койке, успешно спасена. Герой ловко избежал смерти от и руки базарных торговцев, и на минном поле, и в лагере военнопленных. После всех препятствий и лишений ему достается бонус – возвращение в реальность. Вопли перевозбужденного адвоката, лезущий в глаза тополиный пух и уличные пробки.

Но у Бениньи жизнь все-таки прекрасна - из надоедливого тополевого "снега" выходит настоящий живой тигр. Пусть и дрессированный.