Мария Арбатова: Нобелевский подарок феминисткам

Мария Арбатова: Безусловно, он присутствует, несмотря на то, что дело происходит в либеральной Швеции. Если вы возьмете состав Нобелевского комитета, то вы увидите, что он не выглядит как 50 на 50. И действительно женщины гораздо реже получают Нобелевские премии.

Можно ли сказать, что теперь женская литература сравнялась с мужской или даже обогнала ее?

Мария Арбатова: Дело в том, что женщины всего век получают высшее образование и имеют возможность публиковать то, что они пишут. И в Европе литература женская уже не является литературой, какой является какая-то народная, национальная литература, она не является литературой второго сорта. Что касается людей ?, то в принципе, там всегда один уровень. Но, учитывая политкорректное мышление Нобелевского комитета, премию предпочитают дать человеку из, предположим, воюющей Африки голодающей, из социалистического Китая, но не человеку, дискриминированному по половой принадлежности.

Вообще есть ли смысл вручать Нобелевскую премию по литературе? Понятно в физике -а здесь как? Можно ли критерии физики подвести под литературу?

Мария Арбатова: Видите ли, поскольку я занимаюсь литературой, мне довольно трудно понять, какие критерии в физике. А как раз каковы они в литературе, это мне абсолютно понятно. Более того, я всегда радуюсь, когда деньги получают люди пишущие, потому что гонорарная жизнь не так сладка. И в этом смысле вот лично я бы как раз давала Нобелевские премии только за литературу, а физика она и так будет развиваться сама.

Нет номинантов россиян в Нобелевском листе. Это показатель слабости нашей литературы?

Мария Арбатова: Вы знаете, в России сейчас настолько сама по себе литературная среда переходного периода, что в ней нет ни критериев, ни людей, которые были бы авторитетными. Нет ни одного критика, мнение которого было бы абсолютно интересно, как это есть на западе. Потому что все известные критики старшего поколения – это люди, которые сначала обслуживали режим, а теперь запутались, кого они обслуживают, они же не могли отрастить новые мозги, поэтому они обслуживают как бы ценности тусовки. Поэтому все наше номинирование внутри страны – это одни сплошные слезы, поскольку одна тусовка воюет с другой тусовкой. Поэтому, конечно, никому не важно, будут от нас Нобелевские лауреаты или нет. Кроме того, я плохо себе представляю, кто мог бы номинировать в этой номинации. Вот кто?

Вы предвосхитили мой вопрос. Я хотел спросить, кого вы видите в роли Нобелевского лауреата…

Мария Арбатова: Нет, не кого номинировать, а кто, какая инстанция…

Ну почему, у нас есть Нобелевский комитет в России, который мог бы предложить кандидатов. Дальше уже выбор идет в Швеции…

Мария Арбатова: Из-за того, что в нашей стране Нобелевскую премию давали не столько за тексты, сколько за их сочетание с аполитичностью, поскольку это были Бунин и Солженицын, то в России нет традиции относиться к Нобелевской премии с уважением и гордиться своими лауреатами. Мне, например, присылали какую-то бумагу по поводу номинации меня на Нобелевскую премию но в логике «построение гражданского общества», но при этом организация, которая ее присылала, как потом выяснила моя секретарь, оказалась довольно маргинальной. И, в общем, мы не продолжили эту интригу. Потом, вы знаете, все-таки не надо так уж приседать перед Нобелевской премией. Я очень хорошо знаю Швецию, и там, в Нобелевском комитете немножко приличнее, чем у нас в Буккерах и антибукерах, но,в тоже, в общем, на первый взгляд. Но тоже лоббируются свои интересы, свои вкусы. В конце концов, это только деньги.

Беседовал Николай Кендзиор