МЫ и КУЛЬТУРА: Смешались в кучу кони, гуси и тибетские монахи.
Жанр трех первых постановок (1984-1990 гг) Бартабас определил, как Конное кабаре, жанр четвертой – как Конную оперу. Затем он создает спектакли с индийско-цыганскими мотивами и с корейскими ритуалами. С тех пор Бартабас стал суперзвездой: каждый его спектакль представляется в Авиньоне, вся Европа и Америка ждет его приезда, как праздника. По многим своим спектаклям Бартабас снял фильмы для кино и телевидения. Съемки одного из них велись даже в Якутии…Теперь табор, состоящий из лошадей , наездников и разной живности, во главе с руководителем обитает в парижском пригороде Обервиле.
Сам Бартабас на пресс-конференции, посвященной мировой премьере его нового спектакля «Кони ветра», сказал следующее:
«В том, как я направляю свой театр, главную роль играет сентиментальный фактор. Два года назад я был чрезвычайно тронут тем приемом, который оказал мне фестиваль. (театральная Олимпиада в Москве – прим. авт.) Меня очень тронул прием публики. Он всегда бывает очень теплым, но здесь я оценил качество зрителей, их внимание, чувствительность к тому, что мы представляли. Вот почему я принял такое решение: сыграть премьеру своего нового спектакля «Кони ветра», который будет существовать потом в течение трех лет, именно в Москве. Для тех, кто не знает, хочу сказать, что этот спектакль, в отличие от прежнего - «Триптиха», может быть, ближе к тому, что я сделал в «Зингаро». Мою обычную манеру работать можно назвать мозаичной, я собираю вместе музыку, фрагменты образов, какой-то визуальный ряд, - и потом на основе этого выстраиваю свой спектакль. «Триптих», строго говоря, был довольно классическим спектаклем в том смысле, что я исходил из определенной музыки, и на эту музыку была положена хореография. Ну, за исключением, может быть, того, что исполнителями этой хореографии были лошади. А основной идеей нынешнего спектакля является Тибет, его жизнь, буддизм. Тибетская тема проходит через весь спектакль. Я никогда не могу точно объяснить, почему я сделал именно такой выбор, а не другой, я исхожу из своей интуиции.
Работа в «Зингаро» строится на вдохновении какой-либо культурой, в данном случае, выбор пал на Тибет. И, как вы знаете, Тибет был в свое время завоеван Китаем, и эти люди в течение долгих лет уже существуют только исключительно за счет своей культуры и религии, потому что других возможностей для существования у них нет. Вы знаете, нам всегда в «Зингаро» интересно не только ставить спектакли с представителями различных культур, а скорее разделить с ними жизнь, существование, ведь в течение трех лет эти буддийские монахи будут жить с нами, и мы будем существовать вместе. Наш театр живет таким образом: мы все существуем совместно, мы все всегда находимся возле лошадей, и наш быт так организован, что все это происходит вместе. В данном случае нам было интересно провести это время с тибетскими монахами. Дело в том, что мое творчество подпитывается этой культурой, мое вдохновение черпается именно в таком совместном проживании. Тибетские монахи, которые участвуют в моем спектакле, долгие годы уже живут в монастыре Гиюту , который был восстановлен на границе между Индией и Китаем. Мне было очень интересно не только основываться на их философии, но в то же время меня интересовала и театральная сторона их ритуала. Они поют редкими голосами, мы называем это «голос буйвола». Это такие совершенно необычные голоса, которые создают особенную ауру. Это совершенно не иллюстративная музыка, наоборот, у нее другая функция: она проходит через душу зрителя, и таким образом помогает воспринимать действо, сам спектакль. В данном случае ритуальная сторона спектакля играет гораздо большую роль, чем обычно, хотя это всегда присутствовало в моих спектаклях. Но здесь важны образы, которые являются и проникают в нас, и пропитывают зрителя.
Но точно так же, как было в случае с «Триптихом», рассказывать содержание этого спектакля очень трудно. Просто каждый зритель, который будет его смотреть, будет создавать для себя свою собственную историю. Я всегда привожу такой пример: произведения искусства вызывают самые разные чувства у разных людей: допустим, два человека окажутся перед каким-нибудь произведением искусства, и один начнет рыдать от эмоций, а второй останется абсолютно равнодушным – все зависит от их пережитого, от того, как они воспринимают данный момент. Через 20 лет они окажутся перед тем же произведением искусства, и, возможно, их реакции будут прямо противоположными.
Я думаю, что многие из вас задаются вопросом: как же монахи согласились участвовать в спектакле? Я сам вынужден был поехать в этот монастырь, куда было непросто доехать, четыре дня я потратил, чтобы добраться туда, мне надо было приложить очень много усилий, чтобы объяснить их главным представителям, почему и каким образом буддийские монахи вдруг будут заняты в спектакле. Мне надо было очень хорошо им разъяснить, что такое «Зингаро». Вы знаете, даже французам непросто объяснить, что же такое «Зингаро», а уж тибетским монахам – что и говорить! Вообще, когда я строил с ними беседу, мы говорили обо всем, и ни о чем. Он, например, пошел, показал мне свою корову, показал свои яблони, показал маленькую солнечную электростанцию – то есть разговор крутился вокруг вещей самых ординарных, но ни о теологии, ни о театре мы не разговаривали. В общем, он и не дал мне никакого ответа, было такое ощущение, что мы вообще ничего не проговорили между собой, а на следующий день он пришел и сказал мне: вы знаете, я вижу, что вы такой человек, которому можно доверять, - и дал свое согласие. И при этом он улыбался до ушей. И дело еще в том, что меня в них привлекает их необычайное сочетание огромных знаний, потому что они все достигли каких-то степеней, они по 20 лет все учились. У меня создалось такое впечатление, что чем больше люди учатся, тем проще они себя держат, тем проще они становятся. И чем они старше, тем больше они похожи на детей.
Ну, а что касается состава участников – это двадцать пять лошадей, лошади все практически новые, не те, что были в спектакле «Триптих». А что касается актерского состава, танцовщиков, остались многие из прежнего состава. Помните, в спектакле «Триптих» были такие светло-кремовые лошади со светло-голубыми глазами, так вот теперь все эти лошади находятся в Академии конного искусства в Версале, и они помогают в обучении и людям и лошадям. Особенность этой Академии в том, что она практически на 90% женская, там, в основном, наездницы. Вы знаете, что это такая мини-революция, потому что конное искусство обычно связывалось с мужчинами, и оно почти всегда изначально было военным. Короче говоря, сейчас люди, интересующиеся лошадьми, наездники, все те, кто так или иначе связан с конным спортом и искусством, - на 85% женщины. А мужчины составляют абсолютное меньшинство, и еще совсем недавно было наоборот.
Я всегда повторял, что в обращении с лошадьми сила не имеет никакого значения. Для того, чтобы уметь с ними общаться, надо иметь очень много терпения, уметь их слышать и любить. В Академии в Версале практикуются самые разнообразные виды искусства: занимаются они и танцем, и фехтованием, даже живописью. То есть цель этой Академии – создавать таких синтетических артистов. И еще моей целью было создать такую академию, где бы состав был достаточно интернациональным. Например, на сегодняшний момент среди наездников есть финка, американка, и русская девушка».
Обозревателю Newsinfo остается добавить, что в нынешнем спектакле, кроме всех прочих актеров, самое активное участие принимают… гуси. Так что будет, на что поглядеть. Итак, Бартабас, музей-усадьба Коломенское. Спектакли продлятся до Дня независимости России –12 июня.
Павел Подкладов
Подписывайтесь на NewsInfo.Ru
