МЫ и КУЛЬТУРА: Индюки и Цапли. - 27 июня 2003 г.

Итак, мои ноги ступали по синему бархату, богема вяло курила, Дибров и Михалков, Михалков и Дибров и т.п. Толпа была разнообразна: студенческая молодежь, киноманские пары, благоухающие цапли и надутые индюки. Не ставлю себя выше других, не подумайте. Признаюсь, в своей "индюковой надутости", в том, что держал под руку премиленькую цаплю, а мой знакомый интеллигентно брызгал матюгами и циничными комментариями на всю окрестность. Я же успел отомстить проклятой богеме за то, что живут лучше меня, случайно, но уверенно наступив какой-то даме на ногу, а потом извинившись в реверансе.

Основной процент присутствующих в практически полном зале составляла "фестивальная" публика, это было ясно, и лишь малая доля - "гринуэйская". Вероятно также, что пара человек пришли просто посмотреть на Никиту Михалкова, который, оказалось, умеет "делать шоу". Шоумен был похож на откормленного кота. Складывалось ощущение (когда он к половине двенадцатого вышел на сцену), что сейчас кот потянется, прогнет спину, разомнет пальцы рук и ног, а потом только скажет (цитата с сокращениями): "Здравствуйте… …это я… …хочу представить вам одного из самых странных режиссеров в мире… …кстати, наша русская актерская школа, это, к слову, лучшая школа в мире". Без шуток. У него даже переводчик был, который с не менее диким пафосом, повторив торжествующие интонации доктора Франкештейна, произносящего "он шевелится!", сказал: "is the best school in the world". Зал взорвался аплодисментами - зал хлопал себе, а это, между прочим, всегда приятно.

Питера Гринуэя встретила долгая овация. Гений оказался очень аккуратным, манерным, но совершенно непринужденным. Казалось, всё происходящее не доставляло ему ни малейшего волнения. Он был похож на типичного англичанина, этакого Джорджа Оруэлла, заливающего заварку в молоко, а не молоко в заварку. Впрочем, надо бороться со стереотипами - вероятно, Гринуэй был совсем не таким. В это же время Михалков, видимо, желая укрепить некоторые стереотипы, например, ассоциативную связь у иностранных граждан между словами "медведь" и "русский", стоял в сторонке, в позе "деревенский Лёха поджидает у колодца бабёнок", слегка покачиваясь, засунув руки в карманы своих штанов. "Я рад, что среди вас есть один-два человека, которые смотрели один-два мои фильма", - сказал Питер Гринуэй, "и, да, был очень удивлен, узнав, что у меня есть фанклуб в Сибири". После этого "один из самых странных режиссеров" представил свой фильм, добавив, что не боится потерять 80% аудитории, что фильм сохраняет элементы прежнего стиля, но для режиссера это новый опыт, и предупредил: "не удивляйтесь и помните, что я родился там же, где и великие "Монти Пайтон". Может быть, это слишком - жаловаться еще и на переводчика, но сложно удержаться, когда человек, не знающий, кто такой Джон Кейдж, говорит "Николас Кейдж", а вместо "Монти Пайтон" - "Монти Питон".

После этого был фильм. Многоуважаемый читатель уже должен был понять, что предмет этой статьи - вовсе не фильм. Впрочем, фильм был безумен. Безумно умен, безумно отвратителен и безумно красив. И это только первая часть шестичасового полотна (следующая ожидается не раньше, чем через год). "Чемоданы" - это необычная манера повествования, необычный монтаж, сюжет, масштабность идеи, красивая музыка. Восприятие фильма настолько многоуровневое, что разобраться со всем потребует с десяток пересмотров. Мне показалось, что в этом проекте Гринуэй стал чуть походить на Дэвида Линча, хотя прежде никогда в голову не приходило их сравнивать. Впрочем, достаточно о фильме.

Всё, что должно было быть написано о фильме в этой статье оказалось смазано, смыто впечатлениями от кинофестиваля. Нельзя не упомянуть ужасающие заторможенные субтитры, находящиеся ниже экрана -надо либо читать их, либо смотреть кино. И всё остальное совершенно в том же духе. Фильм закончился без двадцати два (строчкой: "to be continued"), но, естественно, уже в полпервого ночи народ стал по-тихому удирать - видимо, решив сэкономить на такси и ехать на метро. Когда пошли финальные титры, народ тут же вскочил с мест и повалил к выходу, вяло хлопая по ходу движения. Может быть, восприятие было подпорчено ночным показом, плохим переводом, отсутствием Ренаты Литвиновой в эпизодической роли, неоконченностью самой ленты - и поэтому народ воспринял фильм холодно. На улице слышны были разговоры вроде: "вы, девчонки, погружались, смотря действо на экране, а я познавал глубину собственного мира, пока спал…" и т.п.

Словом, надо ждать осени, когда "Чемоданы" выйдут на экраны. А на кинопремьеры ходят не для того, чтобы фильмы смотреть, а чтобы друг перед другом красоваться или такие статьи писать.

Артём Трошин

P.S. Для того, чтобы читатель не остался в неведении по поводу сути самого зрелища, отдел культуры Newsinfo в своем послесловии спешит в двух абзацах поведать о том, кто такой Тульс Люпер. Он был писателем и автором концептуальных проектов и практически всю жизнь провел в заключении. В самом начале зэковской "карьеры" он угодил под замок в сарае, посаженный туда собственным отцом. В конце 30-х годов прошлого века его арестовывают в штате Юта за контакты с немецкой семьей. А пройдет немного времени, и эта немецкая семейка станет его тюремщиком уже в Европе. Холодная война застает его в России, и тут его тоже сажают.

В тюрьме Тульс не терял присутствия духа, а забавлялся всяческими проектами, связанными с литературой, театром, кино и живописью. Более того, Люпер увлекает своими проектами даже тюремщиков. Дальше - больше: Люпер становится знаменитым и даже легендарным. По сути дела, весь ХХ век отразился в истории жизни этого занятного персонажа, который по воле его создателя - Питера Гринуэя - на экране довольно часто демонстрирует свое ладно скроенное тело, не скрывая никаких деталей. Так что, читатель, жди московской премьеры "Чемоданов".