МЫ и КУЛЬТУРА: Венецианский мавр на тренажере.

Все большее число деятелей нашей культуры не желает удовлетворяться достигнутыми высотами в своих творческих епархиях и активно штурмуют редуты смежных видов искусства. В прошедший уик-энд такую попытку совершил кинорежиссер Александр Зельдович, ставший известным после своего скандального фильма "Москва". Благополучно избежав публичной порки от "Идущих вместе", Зельдович решил теперь попробовать себя на театральной ниве. Для выпечки первого блина он выбрал трагедию Вильяма Шекспира "Отелло". Проект обещал стать если не сенсационным, то вполне громким. Ведь на главные роли были приглашены три восходящие звезды московской сцены - Вера Воронкова (Эмилия), Елена Морозова (Дездемона) и самый экзотический актер российского драматического театра Григорий Сиятвинда (Отелло). На роль Яго Зельдович позвал актера из провинции Александра Анурова. На долю последнего, кстати, легла основная текстовая нагрузка: кроме своей роли ему было вменено в обязанность "озвучить" несколько второстепенных действующих лиц. Благодаря этому, руководителями проекта были сэкономлены не только финансовые ресурсы, но и сценическое время. Можно с уверенностью заявить, что это пошло спектаклю только на пользу, ибо режиссеру удалось сфокусировать внимание зрителей на главных персонажах великой трагедии.

И все бы ничего: и над текстом никто не изгалялся, и к минимуму декораций зритель привык, и к современным костюмам - тем более. Действие шло своим чередом: Яго, отговорив и свой и чужие тексты, успешно заразил Отелло ревностью, а тот, не добившись от молодой супруги искомого предмета туалета - расписного платка, задушил ее на брачном ложе. И в ходе спектакля все происходило вполне в допустимых рамках: и полуобнаженный Отелло в трусиках от Гуччи, которого плющило и колбасило от сомнений в верности юной жены, и тигриная грация самой Дездемоны, туманный взор и блуждающая улыбка которой заставляли изрядно призадуматься над ее праведностью, и женщина-вамп Эмилия, возлежавшая на черных подушках с сигаретою в зубах и с иронией во взоре наблюдавшая за конвульсиями своей госпожи Дездемоны, удушенной грубым солдафоном-мавром, и даже (pardon) брутальный половой акт между ним и его жертвой аккурат за несколько мгновений перед злодеянием. Не такое видел на наших подмостках завзятый театрал! И, наверное, занес бы он в свою коллекцию очередную скучноватую версию шекспировской трагедии, если б не одно но. Зельдович не был бы Зельдовичем, если бы не попытался эпатировать общественность каким-нибудь сногсшибательным приколом. Новорожденный театральный режиссер вспомнил о своей основной профессии и, занавесив всю сцену белым полотнищем, соорудил некое подобие громадного киноэкрана. Главным героем видеофильма, сопровождавшего все сценическое действо, стал огромный породистый афро-американец (а, может быть, афро-англичанин) , который сначала долго трясся под одурманиваюшие звуки там-тама, а потом до седьмого пота качался на разного рода тренажерах. Образ экранного героя явно должен был корреспондироваться с находившимся на сцене Отелло в исполнении афро-россиянина Сиятвинды. Но связь эта была настолько туманной и загадочной, что автору этих строк до сих пор так и не удалось разгадать этот ребус.

Не дано ему было также определить тайный смысл "концептуального" сценографического решения группы художников, фамилии которых объединены аббревиатурой АЕС (Татьяна Арзамасова, Лев Евзович и Евгений Святский). Главной деталью их декорации стало громадное металлическое сооружение на колесиках, напоминавшее то ли остов огромной клетки, то ли некую строительную конструкцию, которую несчастные рабочие сцены вынуждены были по ходу действия с огромными усилиями передвигать, обращая разными гранями к публике.

Сердобольный читатель, наверное, попеняет рецензенту, дескать, люди работали, учили текст, репетировали, переживали, а ты не нашел для них ни одного доброго слова, злобно стебаясь и изгаляясь над их нелегкими трудами. Принимая упрек и устыдившись собственной толстокожести, спешу исправиться и высказать несколько хороших слов об актерах, которые несмотря на все постановочные причуды, делали свое дело вполне профессионально и достойно в той мере, в какой это было позволено общим контекстом. Как всегда обаятельным и органичным был Григорий Сиятвинда, набирающий от спектакля к спектаклю "творческие обороты" и становящийся одной из самых заметных фигур в театральном мире Москвы. Под стать ему оказались очаровательные и стильные актрисы Елена Морозова и Вера Воронкова. Последней, кстати, удалось сделать свою обычно не столь заметную героиню одним из самых ярких персонажей спектакля. Актриса недвусмысленно дает понять, что ее Эмилия вовсе не так безобидна, какой кажется на первый взгляд, и ее роль в этой истории весьма существенна, если не определяющая. Не вина этих замечательных актеров, что по ходу зрелища приходилось бороться с зевотой. Известно, что актер - существо подневольное.

Вне всякой конкуренции были костюмы от известных модельных домов, что делало зрелище достаточно изысканным и стильным. К сожалению, этого никак нельзя сказать о художниках, занимавшихся световым оформлением. Мрачная и невыразительная световая партитура лишь подчеркивала беспомощность режиссерского решения.

Спектакль был показан пока всего два раза. На первом представлении зал, говорят, поначалу был набит битком, но стал быстро пустеть вследствие массового исхода зрительского контингента. На втором свободных мест в зале было предостаточно, но уходящего народа практически не наблюдалось. Будем надеяться, что тенденция сохранится и спектакль найдет своего зрителя, который в отличие от автора этих строк сможет разгадать странные загадки Александра Зельдовича.

Павел Подкладов