Ирак: резня в Эдеме. Часть VI

Ирак. Земля, пахнущая нефтью и кровью. В двадцать первом веке эти два запаха слились в один. По преданию, именно здесь поселил Господь Адама и Еву, велев им возделывать райский сад. Бывший рай на земле, потерянный Эдем, превратился в огненный и кровавый ад взрывов, террора и бесконечной войны. Корреспондент NewsInfo отправился сюда, чтобы собственными глазами увидеть - так ли страшен Ирак, как его малюет пресса. И как живут люди в раю, превратившемся в ад.

Киркук: по-английски не говорить, из машины не высовываться

Перед въездом в Киркук расположен американский блокпост. Он значительно крупнее иракских и куда надежнее укреплен. Настоящий бастион с бетонными стенами и наваленными в несколько человеческих ростов мешками с песком. На обочине дороги - броневики. Сероглазый американец заглядывает в машину, но лишних вопросов не задает.

Въезжаем в Киркук. Сначала даже не понимаешь, что это город - больше всего он похож на арабскую деревню после артобстрела. Подумать только, здесь живет миллион человек! Меньше всего Киркук похож на город-миллионник. Никаких новостроек. Полуразрушенные грязные, исписанные граффити здания - высотой в два этажа максимум. Вдоль дороги стоят драные навесы, под ними на земле сидят арабы.

Город завален мусором так, как будто сюда свозятся отходы со всего Ирака. Под пластиковыми бутылками, смятыми жестяными банками, брошенным тряпьем, разорванными шинами не видно обочин.

Ирак: резня в Эдеме. Часть I.

Очень много сбитых собак. Через каждые сто-двести метров - трупы животных. В Ираке вообще много бродячих псов. Но в Киркуке размазанные по дороге трупы, похоже, никто не убирает. В лучшем случае их оттаскивают к обочине.

- Правительство о нас-то не беспокоится, - презрительно говорит таксист. - Чего уж говорить о собаках.

Чем дальше в центр - тем больше хлама. И пыли. Из-под колес в лобовое стекло летит настоящая песчаная буря. По сравнению с Киркуком оставленный Эрбиль кажется почти европейским городом. Прохожие впериваются глазами в машину, недобро провожают взглядами. Водитель просит прикрыть окно - на всякий случай.

- Надо сменить машину, - говорит он. - Видели, что я привез в город иностранца. Отвернись от окна, чем меньше народу увидит тебя, тем лучше.

Все на воле случая: тормознет рядом машина, даст автоматную очередь по стеклам - ничего не спасет. Именно поэтому здесь не так много народа носит бронежилет. Чего ради его напяливать - для красоты? Внимание лишнее привлекать? АК-47 прошьет любой броник насквозь.

Машина тормозит возле дома, у стен которого кучкуются люди в иракской форме - сидят на корточках, зажав в руках автоматы. У одного - пулемет.

- Не выходи из автомобиля, - резко приказывает таксист, одновременно набирая номер на мобильном. - И не говори по-английски. Молчи.

Да, это не Эрбиль.

Водитель отходит к солдатам, закуривает, перекидывается с ними несколькими фразами. Возвращается мрачный.

- Только что было три взрыва. Подорвали три машины в курдском квартале. Постараюсь показать тебе город, но дороги могут быть перекрыты. Боятся, что рванут еще.

- Много погибших? - интересуюсь.

- Пока неизвестно. Раненых много.

Раньше Киркук был чисто курдским городом - потому они и считают его своим историческим центром. Но Саддам переселил сюда арабов - по разным прикидкам, от 300 тысяч до полумиллиона. Вперемешку суннитов и шиитов. Накал взаимной ненависти здесь, конечно, зашкаливает - это не город, это банка с тарантулами.

Ирак: резня в Эдеме. Часть II.

Пока ждем машину, шофер вполголоса рассказывает, что, помимо иракских и американских солдат, в Киркуке существует народное ополчение. Оружие носят и курды, и сунниты, и шииты. Все защищают своих и убивают всех остальных.

Подъезжает автомобиль - шофер дает знак вылезать и быстро пересаживаться. Рвет с места так, что из-под колес вырывается тучи пыли.

Грязь, разруха и страшная напряженность - эти слова лучше всего характеризуют Киркук. Здесь опасность не просто реальна - она сбывается каждый день, взрывается в центре города машиной смертника, стучит автоматной очередью из окна - никогда не угадаешь, из какого. Ни следа цивилизованности. Ветер гоняет по дороге пыль и мусор.

Иной мир, иная вселенная. Среди грязи, пыли и оборванных жителей невозможно даже представить, что существует Монте-Карло или Лазурный берег, что есть на свете места, где женщины носят вечерние платья, а мужчины - дорогие смокинги. В памяти всплывают слова из культовой компьютерной игры - "Война. Война никогда не меняется".

Шофер напряженно слушает быстро лопочущее по-курдски радио. Коротко переводит.

- Взрывы около рынка. Пока двенадцать раненых. Про убитых ничего не говорят.

Это как раз там, куда мы едем.

По обратной стороне дороги проезжает два броневика с американскими солдатами. На крыше каждого сидит по трое солдат с автоматами, крутятся во все стороны, как заводные, одновременно держа под прицелом и шоссе, и обочину с магазинами. Лица под светлыми касками - страшно уставшие и напряженные.

Мы едем в Старый город - как и в Эрбиле, он находится на вершине горы, в стенах древней цитадели.

У цитадели четыре входа - как говорят здесь, пятый - с неба. На одном заворачивают: дорога перекрыта, на другом шофер выходит поговорить с полицейскими. Пока размышляю, не придется ли использовать пятый вход, он уже возвращается: разрешили. Только, когда буду наверху, нельзя снимать эту часть города: именно здесь прогремели взрывы.

Слово "нельзя", ненавистное всякому журналисту, здесь стоит понимать буквально: арестуют.

Наверху - тишина, и ни единого человека, кроме нас двоих. В Старом городе сохранилось несколько действующих мечетей. В одной из них по преданию находится могила пророка Даниила.

Мечеть крошечная - не больше двадцати шагов в длину, никак не украшена. На могильном камне пророка лежит бумажка в тысячу динар - чье-то приношение.

Вокруг мечети - развалины огромных вилл, двух, даже трехэтажных. По сохранившимся лестницам можно подняться в верхние комнаты, посмотреть на город из древних окон. Отсюда, с высоты, отлично видны огромные факелы, полыхающие на нефтяных полях в предместьях Киркука. Издалека кажется, что огонь горит между двумя башнями городских минаретов.

Ирак: резня в Эдеме. Часть III.

В центре Старого города - развалины огромного христианского храма. Когда-то это была ассирийская церковь. Не сохранился ни алтарь, ни внутренние стены - только арка входа и несколько колонн. Судя по всему - церковь напоминала языческий храм, а может быть - и была из него переделана. Когда Христова вера брала верх над язычеством, храмы древних богов нередко превращались в христианские святилища.

- А действующие церкви в городе есть?

- Есть. Мы туда съездим.

К христианам в Ираке отношение двоякое. С одной стороны, не так давно Аль-Каида распространила заявление, в котором объявляла, что каждый, кто носит крест - законная добыча правоверных. Иными словами, теперь христиан будут убивать за то, что они христиане. С другой стороны, испокон веков в Ираке живут приверженцы веры Христовой - члены древнейшей Ассирийской церкви и ее поздней ветви - Халдейской церкви.

Многие христиане, испугавшись объявленного против них джихада, уже оставили Ирак, бежав в Иран, Сирию, Турцию. А кто-то просто покинул Багдад, переселившись в города поспокойнее, типа того же Эрбиля. Простые мусульмане относятся к христианам спокойно: за сотни лет привыкли жить бок о бок.

Мы спускаемся вниз и снова едем по дорогам Киркука. На узеньких улицах - толчея машин, то и дело за спиной раздается сирена скорой помощи, одна за другой. Вряд ли у кого-то прихватило сердце, скорее всего - в них жертвы сегодняшних терактов.

Ирак: резня в Эдеме. Часть IV

Шофер притормаживает около уличного магазинчика: купить воды. Пока он рассчитывается с торговцем, гляжу в окно: на обочине несколько мальчиков лет четырех-пяти играют в пыли с пустым автоматным рожком.

- Смотри на эту улицу, - говорит вернувшийся таксист. - Тут на одной стороне живут сунниты, а на другой - шииты.

Да, судя по всему, ночью на эту улицу лучше не соваться. Ее и днем-то хочется поскорее проехать. Люди - что по одну, что по другую сторону - не выглядят дружелюбно. Оружие - у каждого второго.

Мы подъезжаем к действующей церкви. Она стоит на невысоком холме, у подножия которого - ворота въезда и охрана.

- Нельзя на машине, - тормозит охранник.

- Это гость, - возмущается таксист.

- А, ну тогда конечно - проезжайте.

Ох уж это восточное разгильдяйство! Не то странно, что у них каждый день что-то взрывается, а то, что еще не все взорвали к такой-то матери. Нашпигуйся взрывчаткой до зубов да назовись гостем - хоть самого Бен-Ладена встретят с дорогой душой.

В церкви идет ремонт, что-то белят, штукатурят. Шофер неожиданно с радостным возгласом обнимает одного из рабочих.

- Это мой племянник!

Мусульманин, конечно. Эдакий ответ на объявленный Аль-Каидой джихад: мусульманин ремонтирует христианский храм.

Церковка крошечная, но вокруг нее и внутри - древнее христианское кладбище. Убранство - проще некуда: скамьи, алтарь, на алтаре - крест.

В Ираке есть христиане, которые никогда не сбегут из страны - чем бы ни грозили террористы, что бы ни сулило будущее.

Перед тем, как уехать из города - проезжаем по улице, где был совершен один из сегодняшних терактов. Тут уже никакого следа происшедшего - ни крови, ни ошметков взорванной машины. Здесь находится вход на киркукский рынок. Откровенно говоря, так как он выглядит, говорит о том, что туда страшно сунуться даже с автоматом. Но это для нас.

Иран: резня в Эдеме. Часть V.

А для них - взрыв уже забыт: с рынка выходят оживленно болтающие женщины с детьми, туда-сюда снуют торговцы с тележками. Возле входа навалены горы пустых картонных коробок. Теракт тут может организовать пятилетний ребенок - недаром дети с малых лет приучены играть с оружием.

Трогаю шофера за плечо.

- Мы уже почти уехали из города. Тормозни на минуту. Хочу сделать последний кадр.

Он недовольно морщится, но все-таки останавливается.

Выхожу из машины - на меня оборачиваются, как на марсианина. Стайка детей, только что увлеченно возившаяся с каким-то мусором, замирает, глядя на меня исподлобья.

- Кяльб аль-амрики*, - бросает кто-то из прохожих и только что не сплевывает.

Я не успеваю достать фотоаппарат - девчушка лет пяти поднимает с земли камень.

- Аллах акбар! - с недетской убежденностью в голосе произносит она, и швыряет камень в меня. Попадает в ногу, на джинсах остается грязный след. Выскочивший из машины шофер чуть ли не силой заталкивает меня в автомобиль, прыгает за руль сам и жмет на газ, так, что визжат шины.

- Доволен? - с невыразимым сарказмом интересуется он. - Это Киркук. Здесь не спрашивают паспорт.

Я молча отряхиваю джинсы. До цивилизации осталось полтора часа пути.

* - Собака американская.