Распродажа Чехова на Поварской, 20

Если по правде, то разговаривают они вовсе не текстами. Они перебрасываются отдельными цитатами. А потому чеховские тексты, тем более в распавшемся виде, ровно никаких эмоций не вызывают. Кроме радостного узнавания. "Я чайка, нет, не то…", "Я расскажу, как меня принимали в Харькове", "Нам ехать пора"… Но на сплошной деконструкции спектакля не построишь, даже если ты заядлый постмодернист. У любого зрителя есть право оставаться законченным ретроградом. Правда, теперь Дмитрий Крымов умудрен опытом своего же спектакля "Три сестры" по "Королю Лиру". В нем права и свободы зрителя злостно не соблюдались. В результате получилась чрезмерно концептуальная и из-за этого довольно невнятная мелодрама.

В новом спектакле Крымов, похоже, концепций избегает. Тексты он переводит в актерские этюды, пафос — в иронию, мазохистские интеллигентские разговоры — в отрывистые восклицания. Чехов естественным образом испаряется. Оставляя, однако, главное — трагедию вечного прощания и неустроенности. Актерские и сценографические зарисовки вращаются вокруг дома из песка в центре сцены. Покидать жаль, а жить дальше невозможно.

Идя к залу, зрители долго поднимаются по лестнице, чертыхаясь из-за нескончаемого российского ремонта: пол устлан полиэтиленом. На самом деле спектакль уже начался. У Дмитрия Крымова исключительное чувство предмета. В его театре актер не доминирует; он оставляет место вещам, звукам и теням. Полиэтилен на полу, окнах и сцене — часть декорации, как и песок, это предметная метафора неостановимого хода времени.

Но отказ от концепции спектакля чреват неумением вовремя остановиться. Нет сюжетного или идейного стержня, который ограничивал бы поток образов. Напротив, источник, который вызвал спектакль к жизни, этими самыми образами фонтанирует. Продажа дома (а театр — это, как известно, второй дом) — событие глубокое и неисчерпаемое. Танец с куклами, шумный уход из зрительного зала (редкий шанс для зрителя почувствовать не отсутствие актеров, а собственное присутствие), оперное, рэповое и романсное звучание чеховской полифонии, гадящая на лицо чайка, самовар с Путиным, трупный мешок для трех сестер — это все забавные и талантливые находки. Крымов играет со зрителем, с Чеховым, с предметом и суровой правдой жизни. Последнюю он берется пересмеять. Но когда правила игры (игры в театральный спектакль) и логика нарушены, ирония переходит в абсурд, а истощение наступает слишком быстро. Но, к счастью, интоксикация Чеховым угрозы для жизни не представляет. Проверено временем.