Спектакль. "С.В.": апокалипсис районного масштаба

Молодой актер и режиссер из Минска Павел Адамчиков создает в Национальном Академическом театре им. Янки Купалы удивительные работы. Интерпретируя известные пьесы через пластику, он выпускает на волю настоящий эмоциональный вихрь. Некоторые прогрессивные белорусские критики говорят, что уход Адамчикова в пантомиму – в прямом и переносном смысле безмолвный протест против пролукашенковской идеологизации "официального" белорусского театра.

Так это или нет, но пьесы молодого режиссера вызывают неизменный интерес публики. Несколько лет назад на Чеховском фестивале показывали его версию "Чайки" - тоже без слов и продолжительностью чуть более часа. Сосредоточившись на любовных хитросплетениях пьесы, Адамчиков завораживающе достоверно продемонстрировал те самые "пять пудов любви", что изначально заложены в пьесу автором. "Вишневый сад", название которого сократилось до "С.В.", а по времени он уложился в те же час с небольшим, оказался куда мрачнее. Сразу вспоминаешь, что это последняя пьеса Чехова, его прощание с миром. "С.В." - это лирическая и беспощадная картина апокалипсиса.

На сцене – почти пусто, только покосившиеся двери "многоуважаемого шкафа" и старинная парковая ваза с засохшим вишневым деревцем. В начале спектакля старик Фирс заботливо обойдет владения, снимет белое покрывало с деревца и всмотрится в каждую веточку, словно осознавая, что мир с этой минуты перестанет быть прежним. Потому что вскоре проснется "грядущий хам" Лопахин (в программке просто "купец"), бойкий веселый человек, дремавший под сваленными в углу чемоданами, а еще через несколько минут прибудет беззаботное нарядное семейство хозяев. Они будут танцевать, смеяться, играть в "паровозик" под победительную "Застольную" из "Травиаты" и время от времени вздрагивать, глядя, как к Лопахину приходят серые люди с папками и бумагами. Адамчиков выводит на свет все отношенческие недоговоренности пьесы. Лопахин здесь не скрывает своего увлечения Раневской, очень красивой дамой в алых летящих одеждах и с бледным лицом кокаинистки (их дуэт желания и обладания – лучший в спектакле); эта привязанность доводит до сердечного приступа деловитую Варю, всерьез влюбленную в "купца". А юная Аня, чувственная девочка на пуантах, неприкрыто занимается сексом с Петей Трофимовым.

Беспорядочные, необязательные связи, порожденные летней жарой, в итоге делают еще страшнее финальный апокалипсис. Когда Лопахин в белом костюме станет размахивать руками над покосившимся вишневым деревцем, имитируя движения топора, а его серые подручные, вооруженные рулетками, начнут обмерять пространство, сгоняя обитателей усадьбы в кружок, как пленников, которым останется один путь – в небытие, пусть не физическое, но окончательное небытие забвения. Режиссер, явно симпатизируя персонажам, не смягчает их приговор - жестокий и неумолимый, как течение жизни.