Японцы о неяпонском

Выставка приурочена к 150-летию установления дипломатических отношений между Японией и Россией. Тогда, 150 лет назад, Российская империя официально подтвердила, что четыре острова – Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи – принадлежат Японии. Можно считать, что сейчас нам делают символичный намек. А можно попробовать забыть о политике и посмотреть на цветок.

Мисака и Тамако – муж с женой. В России впервые. До этого их работы с успехом экспонировались в Японии и Америке. Оба фанатично любят рисовать. Мисака уже в детстве сбегал с уроков, чтобы заняться любимым делом – рисованием. После школы он 14 лет изучал живопись и еще шесть – искусство икебаны, а также каллиграфию, керамику и стеклоделие. Тамако же говорит про себя: "Когда очередная работа завершена, я прихожу в себя, и мне трудно поверить, что ее сделала я".

То, что делают супруги Андо, – кстати, одни из самых известных и высокооплачиваемых художников Страны Восходящего Солнца – вряд ли можно назвать чисто японским искусством. Послевоенное искусство Японии вообще синтетично. Оно бесконечно экспериментирует с материалами, стремится сочетать древние и современные техники рисования со всего мира. Так, существовавшая в течение долгого времени четкая грань между разными видами искусства постепенно стирается.

У Мисаки Андо объект каллиграфии – иероглиф – превращается в объект живописи. Он сочетает масляные краски с гуашью, мелом, пастелью, чернилами. В итоге получается некий художественный перформанс. Если у Мисаки и сохраняются какие-либо мотивы реальности, традиционности, то выражаются они, пожалуй, только в сюжете. Так, картина "Сестры" формально изображает двух девушек, одетых в традиционную японскую одежду.

При этом лица сестер вполне европейские. Пять журавлей, танцующих на черном фоне – это один "Журавль". Особенность Мисаки: все его картины называются в единственном числе. Понимать это можно по-разному. Возможно, художник изображает некую отстраненную идею журавля. А может быть, журавль мужского рода на картине только один.

Каждая картина насыщена цветом. Ослепляющий белый – это и крылья журавля, и крохотный Парфенон, и верхушка Фудзи. Пронзительно-золотой желтый – цвет пионов. Вообще, эксперименты с цветом у художников напоминают химический опыт. Передача цвета по уровню достоверности граничит с фотографией.

Тамако Андо в отличие от мужа не играет с сюжетом. Она даже не дает своим картинам названия, не желая ставить зрителя перед готовым объяснением изображения. Для нее главное – дать материалу проявить свои "природные наклонности". "При нанесении цвета на цвет постепенно безошибочно проступают силуэты, формы, впечатления. Затем, наконец, когда я наношу цвет, который хотела использовать более всего, нисходит чувство удовлетворения, чувство правоты и завершенности".

Увидеть работы Мисаки и Тамако Андо, а также увидеть самих художников – по словам музейных работников, Мисака и Тамако приходят на выставку каждый день – можно до 24 июля.

Екатерина Яковлева