Как враг народа стал группенфю-рером, а Сталин – референтом

“Приколы” в жизни Леонида Броневого начались еще в детстве. Его отец воевал с 14 лет за красных, после гражданской войны попал в аппарат НКВД и к середине 30-х годов дослужился до звания генерала. Во время сталинских чисток в 1937 году ему «повезло» - его вместе с семьей отправили в ссылку в поселок Малмыш Кировской области. Так в девять лет будущий Мюллер стал членом семьи врага народа. С таким “лейблом” юному Броневому ничего не оставалось, как податься в артисты. Ну, какой, скажите, юрист или дипломат из ЧСВН?! Он подался в Ташкент, там выучился в театральном институте, потом поехал по широкой стране родной, как многие и многие провинциальные актеры. Дождавшись того момента, когда дал дуба лучший друг всех артистов, Леонид в 1953-м пожаловал в Первопрестольную и подался в “высшие университеты” – школу-студию МХАТ.

Кстати, когда будущий Мюллер мотался по провинции, у него случился еще один прикол. Как-то раз в провинциальном театре он играл Сталина. Однажды после спектакля «Кремлевские куранты» артист, по его же словам, чуть не умер... Вот его рассказ: “Вы знаете, что такое молчание зрителей при выходе Сталина на сцену, если до этого зал просто взрывался аплодисментами?! И вдруг, представляете, на одном спектакле - тишина. Абсолютная. Конечно, с меня пот градом. Пробормотал, помню, что-то и ушел. Лег за кулисами. Что произошло? Первая мысль была: наверное, у меня расстегнулась ширинка. Все. Это расстрел. Да-да, не удивляйтесь, во времена так называемого культа личности Сталина за это расстреляли бы в два счета. Но с ширинкой-то оказалось все в порядке, и с гримом тоже. Подошел ко мне Тиханович - главный режиссер. Я говорю: «Что же это такое я сделал сегодня?» - «Да ничего ты не сделал! Там просто КГБ сидит - они получили закрытое письмо, разоблачающее культ личности Сталина. Это был целевой спектакль, вот никто и не хлопал при твоем выходе». - «Предупреждать же надо! Меня чуть удар не хватил!» Тиханович удивился: «Ну, не всех же предупреждать. Тем более ты - беспартийный». - «Постойте... А как же наша Сталинская премия?» - «Все, тю-тю наша премия. Накрылась!» Я спрашиваю: «И как мне теперь играть послезавтра?» - «Так и играть. Только никаких усов». А Добротину, который Ленина играл, Тиханович сказал: «А вы скажите, что просите зайти к себе не товарища Сталина, а референта». Так я и играл - с тем же текстом, но уже референта, немножко подхалимничая».

Следующий прикол состоялся у нашего героя после учебы в школе-студии МХАТ. Его не приняли в театр «Современник». Вот как об этом вспоминает сам Броневой: “Вышел Табаков и сказал: «В вашем творчестве не чувствуется личностной темы». Я даже не стал выяснять, что он имел в виду. Сказал только: «Спасибо вам большое, дорогие коллеги, за то, что я с вами учился, за вашу помощь в трудный для меня момент». Я ведь приехал в Москву на одолженные у друзей деньги. Потом, когда уже стал играть в Театре на Малой Бронной, Табаков приходил пригласить меня в свой театр. Я его ка-а-к матом послал! Тоже мне, «личностная тема»! До сих пор не могу понять, что это такое, существует ли она и есть ли эта личностная тема у кого-то вообще! Не хотели брать, могли бы сочинить какую-нибудь другую причину: «Не нужен ты нам, и все!» Было бы честнее”.

Думаю, что Судьба распорядилась правильно: Леонид Сергеевич попал в Театр на Малой Бронной, работал с самим великим Анатолием Эфросом. Там-то его и заметила Татьяна Лиознова, пригласив участвовать в своем фильме-легенде. Кстати, с этим приглашением связан другой прикол. Может быть, не все знают, что, если бы не бдительная супруга Броневого, то не видать бы нам Мюллера в исполнении ее мужа. А играл бы он придурковатого шизика Гитлера. Ему ведь сначала предложили именно фюрера и сделали даже фотопробу. Сам Броневой считает, что на фото он очень сильно был похож на Гитлера. Но его жена сказала: «В крайнем случае я согласна на Мюллера, но не на Гитлера! Гитлера будешь играть только через мой труп!»

Следующий прикол произошел на съемках «17 мгновений». Мюллеру сшили мундир на два размера меньше, и воротник ему страшно резал. Из-за этого он все время дергал головой. Лиознова спросила его: «Что это вы делаете?» - «Да мне мундир режет». - «Я не к тому, что вам режет! Не сделать ли это нам краской в самых «нервных» местах?» Кстати, эту краску потом оценил сам Захаров. Говорил своим актерам, дескать, вот как можно без слов выразить нервное состояние человека.

О приколах в жизни Леонида Броневого можно было бы написать целую книгу. Но мы сегодня не будем это делать, чтобы не наскучить читателю. В финале нашей юбилейной заметки мы просто вспомним несколько анекдотов из «жизни» знаменитого группенфюрера, благодаря которому Броневой стал знаменит всерьез и навсегда.

1. К даче Штирлица подъехала машина. Из нее вышел Мюллер в сопровождении взвода гестаповцев. Он постучал в дверь. "Кто вам нужен?" - спросили из-за двери. "Мне нужен Штирлиц," - сказал Мюллер. "А меня нет дома," - ответил из-за двери Штирлиц. Мюллер выругался, сел в машину и уехал. Так Штирлиц уже третью неделю водил гестапо за нос.

2. Мюллер вызывает Штирлица и говорит: "Завтра коммунистический субботник, явка обязательна." Штирлиц отвечает "Есть" и, поняв, что провалился, садится за стол и, не замечая удивленного взгляда Мюллера, пишет: "Я, штандартенфюрер фон Штирлиц на самом деле являюсь советским разведчиком." Мюллер, прочитав этот рапорт, звонит Шелленбергу и говорит: "Вальтер, зайдите, посмотрите, что Ваши люди придумывают, чтобы на субботник не ходить."

3. Мюллер спрашивает у Штирлица:

- Скажите, какого цвета у меня трусы?

- Синие в белый горошек.

- Вот тут вы и попались, Штирлиц!

торжественно воскликнул Мюллер, потому что был уверен о его трусах знала только русская пианистка.

- Застегните ширинку, шеф, иначе об этом будет знать все гестапо!

Татьяна Ломме

Использованы материалы сайта leader.lv