Ролан, сын буденовца

Его красавица-мама прочитав книжку Ромена Роллана, решила назвать сына красиво. Потом сам обладатель звучного имени писал: “Я даже стеснялся произносить свое имя и отчество. Ролан Антонович звучит примерно так же, как какой-нибудь Альфред Терентьевич”. Милиционер зарегистрировал новорожденного как “Роланд Анатольевич”. При этом перепутал дату рождения: вместо ноября написал октябрь. (Кстати, ошибка стала почти пророческой: Быков умер именно в октябре).

Ролан с четырех лет жил с родителями в Москве, его юные годы пришлись на войну. Детство его было не очень счастливым, оттого, наверное, он всю свою жизнь мечтал дарить счастье ребятишкам. Он был дворовым задиристым пареньком, из тех, кого называют “безотцовщиной”. Отец рано ушел из семьи, и принципиальный пацан с ним не очень-то ладил. Хотя перенял у него горячий нрав: отец когда-то запустил стулом в первого секретаря Московского горкома партии, который, с его точки зрения, был не прав.

Как это часто бывает, зараза лицедейства попала в Ролана сызмальства и уже не выветрилась никогда. В первый раз он вышел на сцену в четыре года. Подружка затащила его в драмкружок, соблазнив тем, что все участники самодеятельности могут сколько угодно смотреть кино. Он прочитал стихотворение о море. И, не успев еще узнать, кто такие морские волки, изображая их, принялся злобно рычать. Биографы свидетельствуют, что это вызывало в зале бурный смех. Чтецу было велено поклониться. “Сын буденновца не кланяется”, — отрезал Быков, решив, что склонять голову перед кем-то — унизительно. Когда просьбу о поклонах озвучил кто-то из взрослых, Ролан вздохнул, бухнулся на колени и несколько раз лбом коснулся пола. Именно так кланялась перед иконами его бабушка, он сам видел”. Это был настоящий триумф артиста Быкова.

Кстати, в его биографии был еще один трагикомический эпизод, связанный с бабушкой, которая неплохо гадала на картах. Однажды и внук тоже рискнул. “Благо бабка заболела, а соседка назойливо хотела узнать, как на фронте дела у ее мужа. Ролан взял колоду, разложил карты и через минуту уверенно сообщил, что соседский супруг через три дня вернется домой. Женщина, разумеется, не поверила, заплакала и ушла домой. А мальчик схлопотал от бабушки оплеуху. Каково же было всеобщее удивление, когда через три дня сосед действительно вернулся с фронта. Вся округа потянулась в дом Быковых. Деньги, правда, зарабатывал неплохие. Но бесследно гадания не прошли. Когда семья в 43-м году вернулась в Москву, Быкову пришлось лечь в психиатрическую больницу”.

Он не поступил в ГИТИС, но в “Щуку” его взяли. По нелепой случайности не попал в Вахтанговский театр, выбрал ТЮЗ. Потом была громкая премьера в созданном им Студенческом театре МГУ, после которой 29-летнего режиссера пригласили стать художественным руководителем Ленинградского театра им. Ленинского комсомола. Однако в Ленинграде Быков не задержался, подвел характер. “Актеры взбунтовались, и вызывающе молодой худрук был вынужден уйти. Причем не только из “Ленкома”, но и из театра вообще. Теперь его волновало только кино.

Правда, однажды он все-таки решил выйти на сцену, когда Михаил Козаков предложил ему роль Пушкина в спектакле МХАТа “Медная бабушка”. На репетициях Быков был великолепен. Да и в гриме был так похож на великого поэта, что почтенные пушкинисты диву давались. Но у министра культуры Фурцевой было иное мнение. “Что вы нашли в этом уроде? — спросила она Козакова, посмотрев генеральную репетицию. — Такого Пушкина быть не может”. Спектакль закрыли”.

Но это было только начало. Невозможно без содрогания читать воспоминания его вдовы Елены Санаевой. “Закрыты картины, где он сыграл две из своих лучших ролей, — “Операция “С Новым годом” Алексея Германа, которая много лет спустя вышла под названием “Проверка на дорогах”, и “Комиссар” Александра Аскольдова. Его сняли с главной роли в “Повести об Искремасе” Александра Митты — фильм потом вышел под названием “Гори, гори, моя звезда”. В недавнем интервью Митта признался: “Я его предал!” Был 1968 год, советские войска вошли в Прагу. И Митта рассказывает, что испугался, решил делать что-то более светлое. Судя по дневникам и фото, Быков играл пассионарную, очень талантливую личность. Было снято метров шестьсот, когда его заменили Олегом Табаковым, и тот сыграл прекрасно, но — другое.

…в опале был постоянной. Когда он принес заявку на фильм “Риголетто”, тогдашний зампред кинематографии Баскаков стучал по столу: “Ну что вас так волнует власть?!” Так “Риголетто” и не состоялся. Пятнадцать лет пробивал “Ревизора”, пять лет даже стоял в плане, пока председатель Госкино Ермаш не сказал: “Нет, мы этого сейчас делать не будем”. И отдал постановку Гайдаю…

Вот фильм “Телеграмма”. Ему завернули один сценарий, другой, третий, и он вернулся к авторам, с которыми делал “Черепаху”, — Лунгину и Нусинову, и взял у них совершенно безобидный сценарий. Человек очень праздничный, он перенес действие в канун Нового года, и в этом новогоднем антураже дети разыскивают адресата найденной телеграммы, чтобы ее вручить. Получилось новогоднее обозрение, доброе, почти тимуровское по сюжету. И придумать, что это — издевательство над движением “красных следопытов”, могли только люди больные. Но 1200 копий фильма (сейчас эта цифра покажется запредельной) сгнили на складах”.

Он взвалил на себя тяжелейшую ношу - Детский фонд. И опять тяжкие воспоминания вдовы: “Поначалу — прекрасные мечты, планы, из которых многие реализовались. А потом все тяжелее. Экономические потрясения в стране нарастали, и все меньше было возможностей найти деньги на съемки. Но Фонд снял 70 картин! И это когда наш кинематограф практически умер, когда кинотеатры превратились в мебельные салоны! Это были фильмы без мата, без крови и голых задов. Получали на фестивалях призы, но зрителям их не показывали. Ролан пришел к Ельцину: у меня есть 34 картины, и я хочу их подарить российскому телевидению. Ельцин его обнял, позвонил, и 12 фильмов показали рано утром. А потом спросили: кто будет платить за телевизионное время? Понимаете, мало найти денег и снять картину — так еще и плати за то, что ее покажут!”

И этот веселый экранный бармалей и трубач топил свою тоску в вине и стихах:

Вокруг друзья с большой дороги,

как в страшном сне,

и редко кто не вытрет ноги

о душу мне…

Но все же мечтал о создании натурной площадки в Сочи, даже договорился, что там построят свой Диснейленд с замками и чудовищами, с возможностями для съемок кинофантастики и сказок. Он говорил: “Я готов отдать эту идею тем, у кого есть деньги, пусть богатеют — но пусть строят. Но я боюсь, что вместо замков там опять будут показывать голые задницы, как на нашем родном телевидении”. Зады и “мыло” пока торжествуют. И быковские строчки, как пепел Клааса, сучат в сердце:

И хоть кричи, хоть не кричи —

Вокруг тебя железный круг,

Идут по кругу палачи,

И каждый — самый лютый друг.

“Лютые друзья с большой дороги”: Баскаковы, Ермаши, Фурцевы и прочие “одержимые”, - давно забыты. И это – лишь небольшое возмездие за страдания великого человека. Но мы не кровожадны и не будем еще раз проклинать их. Для нас важнее, что после этого человека с двумя странными именами остался его свет. Который будет питать нас и наших детей еще много сотен лет.

Павел Подкладов

Использованы публикации В. Кичина в “РГ” и И. Изгарышева в Интернете