Юрий Петрович, в вашем театре на одной стене висят портреты Мейерхольда, Станиславского, Вахтангова и Брехта. Говорят, этот “иконостас” доставил вам в свое время немало хлопот?
Безусловно. Сперва я повесил три портрета. Без Станиславского. В свое время я усердно постигал его Систему и в результате убедился, что в искусстве никакой системы быть не может. Искусство — товар штучный и зависит от личности того, кто им занимается. Меня пытались заставить снять портрет Мейерхольда, но я дерзко возразил, что снимать не буду, ибо не я Мейерхольда мучил и убивал. Тогда приказали, чтобы был Станиславский. Я согласился. Ведь он был настоящим реформатором театра, заповеди которого мы забыли. Из его учения сделали догму, изрядно поиздевавшись над ним. Недавно перечитал кое-какие источники, выпущенные в свет без цензуры, и поразился, сколько же он горя перенес! Когда Мейерхольда выгнали из собственного театра, Станиславский пригласил его совсем не в МХАТ, а в свою оперную студию. “Этот театр теперь для меня чужой”, — горько сказал Константин Сергеевич.
Вы учились в хореографическом училище по методу Айседоры Дункан. Как вы туда попали?
Ну, тогда это было модно. Айседора приехала в революционную Москву и поразила всех своим видом, а главное — танцем. Студенты после ее представлений выпрягали из коляски лошадей, сами ее везли и орали: “Айседора, Айседора! Как прекрасно жить на свете!” По Москве тут же организовались несколько кружков, где учили танцевать в ее стиле. Я попросился у мамы, и она согласилась. А вот папа не хотел, чтобы я становился артистом. Коллегиальное решение было таковым: Юра должен начать работать, чтобы выжить. Я пошел учиться в ФЗУ, которое находилось на Таганке. Здесь была тюряга и рядом полно шпаны. Один раз ворье таганское меня сильно избило, приняв за жулика. Неделю дома лежал. Отлежавшись, вооружился финкой и пошел мстить. Такие были времена…
У вас складывалась блистательная актерская карьера. Почему вы все бросили и ринулись в режиссуру?
Я часто спорил с режиссерами, что, в сущности, дело вредное. У меня возникало какое-то острое чутье: как можно сделать тот или иной фрагмент. Когда работал в кино, очень часто просил снять лишний дубль, и он впоследствии входил в картину. Постепенно понял, что у меня есть дар — заранее видеть всю “ленту”. Мои спектакли кинематографичны, раскадрованы на эпизоды. В них есть сильный, постоянно меняющийся визуальный ряд. По-моему, современный театр не может выжить без синтеза искусств, мощной “картинки” на сцене. Наш мозг воспринимает происходящее через речь всего лишь на 25 %. Остальное приходится на глаза, на энергию, которая исходит от актера.
Можно ли сказать, что вы сформировались как режиссер внезапно, «вдруг»?
Ну, во-первых, к моменту зарождения нашего театра я был зрелым артистом, много сыграл в театре и кино. Был очень тренированным человеком, много занимался спортом. Но главное — преподавал. В вахтанговском училище я и сделал “Доброго человека из Сезуанна”, который стал основой для нашего театра. Если б я пришел в Театр на Таганке без собственного спектакля, программы и актеров, меня бы просто “провернули через мясорубку” до состояния фарша. Я смог выбраться из-под груза традиций, прежде всего, потому, что поступал резко. Снял почти весь репертуар и начал делать новый. Оставил только одну пьесу, которую ставил Петя Фоменко. Мы с ним какое-то время неплохо сотрудничали. И потом, когда он ушел и его стали “лупить”, я старался ему помочь. И Анатолию Васильевичу Эфросу я старался помочь… Раньше у нас была какая-то солидарность. Потом улетучилась.
Была ли острая форма ваших спектаклей следствием своевольных черт вашего характера?
Вовсе нет. В бытность свою актером я очень тяготился тем, что театр стареет. Надо было резко искать другие формы выражения, другую манеру актерской игры. Это был своеобразный протест против соцреализма — этакого чистенького “газона”, который ввели в искусство чиновники.
Известно, какое влияние оказали вы на Владимира Высоцкого. А он влиял на вас?
Безусловно! Прежде всего, своей яркостью и неукротимостью, темпераментом, чувствительностью к окружающему миру. Он его воспринимал болезненно и трагично. От себя дурного он убегал только благодаря работе…
А вообще могут ли актеры влиять на вас как на режиссера?
Только с одним условием: не трепаться, а показать. Хочешь что-то предложить: покажи! Я с удовольствием взгляну и скажу: да или нет. С тем же Володей мы делали по пять вариантов и в конце концов выбирали оптимальный. Если он не понимал, то просил показать. Я показывал, он повторял и не считал это зазорным. Если актер много говорит, это плохой признак. Он себя выхолащивает, выплескивает в разговорах, и у него не остается ничего внутри, чтобы делать дело.
Зрители знают, что на спектаклях вы сидите в зале и поддерживаете динамику спектаклей с помощью фонарика. Не он ли лежит у вас на столе?
Он, он. Им я “дирижирую”. Ведь у театра больше всего аналогий с оркестром. И на первых — особенно! — спектаклях, пока не утряслись темпоритмы, эпизоды, пока актер не может соотнестись с «целым», пока нет контакта со зрителем, ему надо помогать. И я “сигнализирую”: вот тут ты “уронил”, тут надо поднять ритм или просто громче говорить. Существует целая система сигнализации. Теперь я использую огромный черный фонарь. А на столе — мой фронтовой, вот видите, с тремя цветами. Зеленый значит хорошо, можно продолжать. Но он зажигается редко. Красный — это так плохо, что я уже ухожу из зрительного зала и после спектакля не миновать репетиции. А вот так (показывает) я сигнализирую о том, что надо прибавить темп: давай, давай, поживее! Высвечу себе ухо, значит — громче. Если рот, значит, дикция плохая. Этот фонарик актеры и похищали, и роняли… Видите, он весь облупился.
Павел Подкладов
Русско-армянские отношения находятся под угрозой из-за "заигрывания" Армении с США
Посол РФ в Армении Сергей Копыркин заявил, что американцы не скрывают, что рассматривают тесные отношения с Арменией всего лишь в контексте противостояния с Россией. Действия Армении могут принести непоправимый ущерб русско-армянским отношениям.
Девять человек задержали в Таджикистане, все они подозреваются в связи с террористами из "Крокус Сити Холла"
Сотрудники Государственного комитета национальной безопасности Таджикистана задержали девятерых людей, которые, возможно, причастны к теракту в "Крокусе".
Ученые рассказали о пользах правильно составленного завтрака
Завтрак играет ключевую роль в улучшении функционирования мозга и повышении уровня интеллекта человека.
Британский эксперт Бонд выделил самый полезный для здоровья чай
Британский эксперт Тим Бонд провел исследование различных видов чая и выявил, что молочный улун обладает наибольшей пищевой ценностью и полезен для здоровья человеческого организма.