Просто женщина

Много звезд первой величины прошло через “интервьюерские руки” автора этих строк. Но, пожалуй, только от встреч с Ольгой Михайловной на душе осталось чувство домашности, теплоты и ласковой мудрости. Так получилось, что лет двадцать пять назад я украдкой наблюдал за ней, стоя за кулисами одного громадного концертного зала. Был большой “сборный” концерт, и вокруг бегали ругались “звездуны”, воюя за право первоочередного выхода на сцену. А она (уже к тому времени довольно известная актриса) сидела на краешке стула в углу, покорно ждала своей очереди и поглядывала на них с какой-то грустью, а порой – и с ужасом.

В Ольге Михайловне никогда не было суетности и ревности - качеств, столь свойственных людям ее профессии. В ее любимом театре им. Моссовета некоторые дамы-актрисы просто исходят завистью по отношению к ней. А она: знай себе - улыбается, с нее – как… с лебедя вода. Она сохранила в душе удивительную в наше время провинциальную первозданность и чистоту. Может быть, потому что воспитывалась под крылышком своего деда-протоиерея и плавала по маленькой речке на лодке, построенной ее отцом. Мы с Ольгой Михайловной встречались несколько раз, и сегодня в день ее рождения мне бы хотелось вспомнить лишь несколько эпизодов наших бесед.

- Вы не расцениваете, как знак свыше то, что родились в праздник Рождества Пресвятой Богородицы?

- Было бы самонадеянно говорить: да, расцениваю. Но, тем не менее, мне это очень приятно. Это накладывает на меня какую-то ответственность.

- Повлияло на вас церковное воспитание у деда под Бугурусланом?

- Особого церковного воспитания не было. Просто вся атмосфера вокруг была насыщена добротой, летом, детством, маленьким провинциальным городком… Мне жалко детей, выросших в больших городах. Для меня провинциальный город – это воспоминание на всю жизнь, фундамент, на котором я стою. Вечереет, чай на веранде, флейты, звуки духового оркестра из городского сада. Вот молодежь сейчас не понимает, что такое вечереет. А я помню: еще не вечер, только сумерки. Хорошо!

- Чеховское что-то…

- Не знаю, мне казалось, что тогда все мы были счастливы….

- Слышал, что существует книга, написанная в двух экземплярах, вашим отцом Михаилом Алексеевичем, об истории вашей семьи?

- Да, но только она написана в четырех экземплярах по количеству детей.

Чтобы мы не забывали своих бабушек, прадедушек. Ведь наш священнический род издалека идет… Называется эта книга “Исповедь пасынка века”. там очень много того, чего я раньше не знала. Только став взрослой, узнала, сколько пережили мама и папа. Такого на мою долю, слава Богу, не выпало. Однажды я опрометчиво сказала: “Дай Бог мне пережить все, чтобы стать хорошей актрисой”. Но, потом, когда родила, я испугалась. Теперь говорю себе: “Пусть идет, как идет”. (Смех).

- Правда ли, что отец ваш сделал сам лодку, на которой вы ходили по реке?

- Не только лодку, он сам сделал рояль! Представляете: маленькое село на Урале и вдруг рояль?! Он был самоучкой, играл на пианино, на скрипке, сделал лодку. Они с мамой сшили палатку, и мы плыли по реке Кинель, которая впадает в Самарку, а Самарка – в Волгу. Это не просто помнится, а сидит в душе. Это нельзя вынуть из меня. Причем, папа никогда не делал что-то назидательно, просто он всем наслаждался: и закатом, и рассветом, и поселял в нас гармонию и счастье.

- У вас никогда не было комплекса провинциалки в Москве?

- А он у меня и сейчас есть. Москвичи мне всегда казались и богаче, и свободнее. У меня никогда не было самомнения, я всегда себя занижала… Для меня главный подарок – это теплое слово.

- Вы до последнего времени очень долго не появлялись на экране. Почему?

- Роли такой не было. Смотрю иногда фильм по ТВ и спрашиваю себя: хотела бы я в нем сняться? И отвечаю сама себе: нет, не хотела бы! Вообще, я всегда больше отказывалась, чем соглашалась на роли. Но вот некоторое время назад приглашения посыпались одно за другим, и кое-какие я приняла.

- После легендарного фильма “А зори здесь тихие”, вы стали культовой актрисой…

- Я не стала культовой, из меня хотели ее сделать. Надо было где-то вступать, я от этого отбрёхивалась, как могла. (Смех). Я – человек не очень общественный. Люблю говорить от своего имени, а не от имени всех. Я хотела быть просто женщиной, просто актрисой. Любить, растить детей, играть разные роли.

- У вас странные привязанности в искусстве: Эдит Пиаф, Лидия Русланова. Казалось бы, творчески – абсолютно не совместимые личности…

- Для меня они абсолютно совместимы. Это – великие певицы, актрисы, только одна на своей почве, а другая – на своей.

- Раз мы заговорили о песнях, то не могу не вспомнить вашу запись песни Владимира Семеновича Высоцкого.

- Есть такое мнение, что петь песни Высоцкого не надо больше никому, кроме него самого. Но я не думаю, что это так. Песни надо петь всем. Другое дело, что петь его трудно. Но мне показалось, что “Песню о Земле” он не часто пел сам. Мне она показалась колыбельной на развалинах. Она сливается с моим мироощущением, что жизнь неостановима, какими бы сумасшедшими ни были люди. Природа умнее нес всех, вместе взятых.

Что ж, надо заканчивать, хотя и очень не хочется… Я рад, что сегодня замечательная и неповторимая Ольга Михайловна Остроумова – на подъеме, с утра до ночи – на съемках. В театре сыграла роль в “Учителе танцев”, где танцует так, как будто бы закончила балетную школу. А выглядит… ох, как же она выглядит! Осиная талия, глазищи, порхает, как бабочка. О, если бы не этот непреодолимый соперник по имени Валентин Иосифович Гафт, то я бросил бы все: и театр, и любимое Newsinfo, - и пошел бы за ней на любой край света!

Павел Подкладов