Печальный Поэт из газеты "Коммунист"

"Кто я, что я?!" - не раз он, наверное, задавал себе этот чеховский вопрос. И не мог найти ответ. Поэтому мотался по жизни, неприкаянный, как перекати-поле. Родился в Череповце, был художником на металлургическом комбинате. Потом решил стать журналистом, поступил в Уральский госуниверситет. Но рок для него (прошу прощения за корявый каламбур) уже стал роком. Он мотается из Свердловска в Череповец, пишет тексты для группы "Рок-сентябрь". В двадцать три года появляется первая его песня "Грибоедовский вальс", а чуть позднее - несколько других. Университет он все же окончил, вернулся домой и стал писать про "родной завод" в газете "Коммунист". Последний не оградил его от тлетворного влияния чуждого советским людям новомодного музыкального направления, и в 1984-м на питерском рок-фестивале на квартире у своего друга Леонида Парфенова он спел несколько песен Артемию Троицкому. С подачи последнего Башлачёв стал "квартирником".

Для нынешних 20-25-летних такая терминология звучит прикольно и немного инопланетно. Но в 84-м ни о каком Горбачеве еще никто не слыхивал. Это было время, когда устраивали облавы в пивбарах и кинотеатрах на тех, кто не ходил на работу. Поэтому о клубных концертах таких "отщепенцев", как Башлачев, речи не возникало. И они пели в квартирах. Отсюда и такой странный термин, напоминающий воровской жаргон. Башлачев поехал в Москву, потом в Ленинград, где и обосновался. Он полюбил Питер, известна его шутка: "В Москве можно жить, а в Ленинграде стоит жить". А в одном из немногих интервью сказал: "Возьми хотя бы название города - Питер. В моей голове оно читается П и и т е р. Постоянно. Помнишь: "Пиитер, я - поэт..." Но это слово для меня связано не с пиететом, а с корнем "пить". А о Москве говорил так: "Москва... там невозможно просто гулять. Для этого нужно очень хорошо знать Москву: проехать три остановки на метро, потом две автобусом и только потом можно выйти и сказать: "Я начинаю гулять". Я в Москве исходил пешком очень много. А если говорить о корнях Москвы, то у нее корень "кау" (так же, как и в Каунасе, где на гербе бык). Москва - корова. Точно так же, как Вологда - от корня "влага", дословно обозначает "богатырский водохлеб". Волга - то же самое..."

Началась серия бесчисленных "квартирников", причем не только в Питере и Москве, но и во многих других городах. Причем уже тогда стало ясно, что Башлачёв "гуляет сам по себе": ни о каких массовых мероприятиях, типа рок-фестивалей, он слышать не хотел. В 1985-м, наконец, дело дошло до альбомов, созданных на домашних студиях. Первой ласточкой стала пластинка "Третья столица". В 1986-м записал концерт в театре на Таганке. Через год вышел "Вечный пост", оригинал которого Башлачёв "затёр". Что с ним тогда происходило, Бог ведает. Начал сниматься в документальном фильме, но потом отказался, и даже велел все кадры со своим участием вырезать. Самым страшным был 87-й год: накануне Пятого рок-фестиваля в Питере не раз пытался покончить жизнь самоубийством, но на фестивале все же выступил. Начал съемки в другом фильме - опять отказался. В августе написал последнюю песню, и больше не писал. (Кстати и эта, последняя, не сохранилась).

Наверное, не надо говорить, что такой человек, как Саша, не любил говорить о себе. Но кое-что все же на бумаге сохранилось, хотя она - бумага - никогда не передаст всей прелести и живости его удивительной речи. На вопрос о том, почему он не играет в какой-нибудь группе, Башлачев отвечал, что у него гитара составляет группу. "Если бы я играл с группой, я бы освободился от гитары, но при одном условии: чтобы группа давала мне такой же драйв, какой дает мне гитара". На вопрос о том, кто из групп работает в близком ему направлении, Саша ответил: "А, собственно, что такое направление? Я не знаю своего направления - ведь направление как жизнь - его не выбирают".

Про свои песни говорил: "Они возникают из совокупности событий, которые я не могу так вот просто перечислить. Но я знаю их и просто принимаю к сведению. В песне можно рассказать самому себе о себе все, как есть на самом деле… Мне приходится много путешествовать автостопом. И в любой квартире я обнаруживаю, что человек, который так или иначе живет в Своем Доме, занимается искусством интерьера по образу и подобию... У человека может быть мания его величества, ее величества, чьего угодно... В общем, я хотел сказать, что единственное искусство (само по себе это слово я просто ненавижу) живо только на кухне. Кухня не терпит лишних предметов. Бывают прекрасные кухни, просто удивительные, а зайдешь в комнату, и видишь, что она вне хозяина, чужая…"

Он мог и даже хотел играть с Курехиным. Но и того теперь нет, он ушел вслед за Сашей. Осталось то, что они написали. Февраль стал роковым в его жизни. Предчувствуя это, он в "Зимней сказке" пел о нем так:

Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кремля.

В тесной кузнице дня Лохи-блохи подковали Левшу.

Под рукою - снега. Протокольные листы февраля.

Эх, бессонная ночь! Наливай чернила - все подпишу!

Теперь уже не подпишет…

29 января 1988-го на квартире Марины Тимашевой состоялся его последний концерт. 17 февраля он покончил с собой, выбросившись с девятого этажа. Похоронен под Питером на Ковалевском кладбище.

Павел Подкладов

Использованы фрагменты интервью А. Башлачева в "Рио"