Василий Лановой: Мой максимализм – это и счастье, и несчастье одновременно

Василий Семенович, действительно, давненько не радовал своих поклонников такой феерической ролью. Его Фредерик Леметр способен на все: скрыть от полиции заговорщика, разыграть глупого драматурга и даже соблазнить юную аристократку, по уши в него влюбленную. Он поистине великий актер, но порой сам не знает, где и когда он настоящий, потому что в нем продолжают жить его героические, смешные и взбалмошные персонажи. И даже после того, как гаснет рампа, он продолжает играть в какой-то бесконечной трагикомедии: попадает в самые непредвиденные ситуации, которые кажутся продолжением его блистательной сценической жизни. Серьезные поступки он совершает как бы шутя, немного стесняясь своего благородства и даже чуть-чуть иронизируя над ним. И даже тогда, когда приходит его последний час на казенной кровати в доходном доме, Леметр остается великим и благородным, запрещая окружающим скорбеть и унывать. Единственное, что он позволяет сделать своей бывшей возлюбленной - это перенести себя в последние минуты жизни на сцену.

С этого спектакля и началась наша бурная беседа.

NewsInfo: Сейчас многие спорят о вахтанговской школе. Мне кажется, ваш спектакль - "наглядное пособие" по этой школе.

Василий Лановой: Абсолютно точно! Хотя спектакль делался мучительно: у меня там море текста, огромное количество партнеров (а я отвык от этого в последние годы), но в нем, действительно, есть что-то по-настоящему вахтанговское. Прежде всего, по линии организации пространства, современной декоративности, света. Праздничность, яркость, условность и одновременно реализм, ирония и отстранение от образа, буффонада в первом действии, трагедия во втором - все это и составляет то, что принято называть вахтанговской школой. А самое главное - вкус, без которого любой виртуозно сделанный спектакль сходит на нет. За примерами безвкусицы далеко ходить не надо, они есть и в нашем театре.

NewsInfo: Мне показалось, что в вашем Фредерике Леметре соединились многие ваши персонажи: от Калафа до Бернарда Шоу, от Курагина до Вронского…

Василий Лановой: Не знаю, я об этом не думал. Но это, наверное, естественно, потому что вашему покорному слуге скоро 70 и он может пользоваться тем, что накопил за 50 лет работы в театре и кино. Ведь Леметр - это, прежде всего, великий актер, который сочетал в себе самые разные качества: буффонаду, цирковые элементы, высочайшую трагедию, комедию, лирику и многое другое. Это было личность объёмная, мощная, страстная, неравнодушная, обладающая бешеным темпераментом. Очевидно, к моему юбилею и у меня эти качества поднакопились. Сообразуясь с характером персонажа, пришлось летать на люстре, делать заднее сальто вместе со своими студентами и т.д. И наряду с этим, там есть и великая любовь, и прощание с нею: волевое, мощное!

NewsInfo: Вы всегда были соавтором ролей?

Василий Лановой: Это смотря кто был режиссером. Если Райзман, то тогда не надо было соавторства, дай Бог было подняться до его уровня. Если Зархи, то просто не сможешь "ни вправо, ни влево".

NewsInfo: Неужели покорялись?

Василий Лановой: Покорялся, но все равно делал то, что я хочу. Любую режиссерскую жесткость актер все же должен "утеплять". И если я привношу в его замысел свою "изюмину", это - только на пользу делу.

NewsInfo: А как было в этом смысле с "Фредериком"?

Василий Лановой: Точно также. Фантазии автора передались мне. В этих фантазиях меня поддержал режиссер из БДТ Николай Пинигин. В его режиссерских построениях я сразу же почувствовал, повторяю, хороший вкус и вахтанговскую стезю. Он давал актерам абсолютную волю и ждал проявлений нашей фантазии. Был "турандотовский" принцип. Подождите, что-то еще будет дальше! (Смех). Партнеры-то у меня замечательные! Мы пригласили из МХАТа Наталью Тенякову. Правда, не от хорошей жизни. У нас случился невиданный в вахтанговской истории случай: актриса Мария Аронова, проработав четыре месяца, отказалась от роли. Если это было обусловлено серьезными личными обстоятельствами, то ведь о них она знала раньше и не должна была морочить голову людям почти полгода! Это нас немного выбило из седла, но Тенякова сыграла роль просто блистательно. Да и все другие партнеры у меня превосходные, в том числе мои ученики по Щукинскому училищу. Я ведь, извините, профессор, заведую кафедрой художественного слова. Так что, как говорил Рубен Николаевич Симонов: "Возможно, мы взлетим".

NewsInfo: Всех ваших персонажей можно объединить одним понятием: они настоящие мужики. Их страстность, непримиримость, воля - это черты характера их "создателя" или иногда приходилось "напрягать фантазию"?

Василий Лановой: Я имею счастье (и одновременно, несчастье) быть максималистом. Должна быть, конечно, дипломатия и соображения тактического свойства, но мне повезло, что эти "рычаги" я в жизни использовал редко. Судьба меня вела по максималистским тропам, и тогда уже сметалось все на пути. Да и персонажи доставались такие же. Что такое Павка Корчагин? Это невиданный, фантастический максимализм! Андре Жид после встречи с Островским в 1934 году произнес великую фразу: "Это ваш коммунистический Иисус Христос!" Алов и Наумов на съемках требовали от меня соответствовать этой фразе. И Вронский - настоящий мужик, и Анатоль Курагин, хоть он дурак и болван, но сметает ради своей цели всё!

NewsInfo: Но персонажи - ладно. А вам самому в жизни такая резкость и непримиримость не мешала?

Василий Лановой: Всегда мешала… Может быть, я когда-то и шел на компромиссы, но себе не изменял. Но, повторяю, судьба меня хранила от того, чтобы мои крайности не влекли за собой "отрубание головы". Мне везло, что я всегда работал и в театре, и в кино. Когда на меня "катили бочку" в театре (бывало, что я по семь лет не играл ни одной роли!), то я уходил в кино. Если в кино пытались "съесть", я говорил: "Ну, и идите туда-то…", а сам уходил на концертную эстраду. У меня ведь было пять поэтических программ. Словом, судьба меня выводила из-под основательного удара, и я мог себе позволить не менять своего характера.

С юбиляром беседовала Татьяна Ломме

(Продолжение следует)