МЫ и КУЛЬТУРА: Три богатыря. - 10 мая 2003 г.

Каноническое и максимально аутентичное исполнение полностью раскрывает магический потенциал этих заклинаний и позволяет музыкантам обходиться без популярных среди отечественных фолкников кафтанов, лаптей и сарафанов. Да и инструментарий весьма скромен для уважающей себя фолк-группы: Федоров играет на акустической гитаре, а Котов и Старостин в зависимости от песни берут в руки то жалейку, то флейту, то колесную лиру. Зато поют все трое.

Андрей Котов, седобородый руководитель хорового ансамбля древнерусской духовной музыки "Сирин", известен московской публике главным образом по тесному сотрудничеству с Анатолием Васильевым (спектакли-мистерии "Плач Иеремии" и "Моцарт и Сальери", где этот хор играет, по существу, главную роль). В "Китайском летчике", наконец, предоставится возможность как следует расслышать пение Котова, не затерянное в дремучем лесу хора.

Сергей Старостин - выдающийся собиратель русского фольклора, игрец более чем на ста народных духовых инструментах и обладатель характерного "корневого" голоса. Играет вместе с Инной Желанной и записал два альбома с питерским авангардно-джазовым "Волков-трио", но только в этом проекте, наконец, развернулся в полную силу. Уносящие в неведомые края старостинские причитания и всхлипывания звучат здесь так, как им и предписано - то есть а капелла, с постепенным нагнетанием напряжения и внезапной развязкой после тридцать восьмого куплета; завороженная публика оказывается в легком замешательстве, а Старостин всем своим видом будто бы говорит: «Ну все, все. Песня кончилась. Можно хлопать. А вы думали, там еще дальше будет?»

Леонид Федоров – особый разговор. Пока родной "АукцЫон" в отсутствие заведующего оттачивает технику, джемуя с Дамо Сузуки (бывший вокалист легендарных Can), Федоров прямым курсом выходит на новые горизонты, и струны рвутся теперь уже не десятками, а сотнями. Насыщенный, резкий, истеричный звук его гитары запросто заменяет собой полноценный электрический бэнд и в сочетании с голосом вводит в транс не хуже самой что ни на есть обкислоченной дискотеки (правда, на концертах с Котовым и Старостиным Федоров поет чуть сдержаннее и часто приглушает гитару обрывком бумаги, засунутым между струнами, чтобы дать возможность коллегам вдоволь побренчать на гуслях). Человек-звук, человек-аккорд, человек-ритм, человек-импровизация – и вполне естественно, что Федорову не о чем говорить с публикой и ни к чему обременять себя дежурными обязанностями здороваться и прощаться - остается в экстазе закатывать глаза к небу, а в перерывах между песнями деловито менять струны.

Одна песня Федорова приходится примерно на три народные. Интересно, что федоровские песни очень органично вписываются в древнерусский контекст; во многом это происходит благодаря уникальной поэзии Дмитрия Озерского. Подобное построение программы не дает концерту превратиться в музейную экскурсию и сообщает всему проекту некий вектор, устремленный в будущее и пронизывающий все времена и эпохи.

"Заливом шли себя баюча думай про меня

Взлетали в скомканное небо про меня

Лежали в каменных ладонях про меня", -

глухо картавит Федоров, изогнувшись немыслимой дугой. Глаза закрыты, вздулась жила на шее, медиатор со скрипом передвигается вдоль пятой струны. Так свершаются перемены и революции в искусстве; так рождается музыка. 18 мая, клуб "Китайский лётчик Джао Да", Лубянский проезд, д. 25.

Алексей А. Левинский