Великий Исаакий — история и легенды знаменитого петербургского собора

Украшение Санкт-Петербурга, величественное творение Монферрана, ставший в XIX веке главным собором страны — Исаакиевский собор имеет свою очень интересную историю. Начнем с того, что знакомое всем здание — четвертый по счету Исаакий.

А первый был построен в 1707 году. Тогда, в только строящемся городе на Неве, была наспех поставлена церковь Исаакия Далматского по велению самого Петра I. Здесь же, в сыром и пропитанном корабельной смолой храме, построенном на месте Чертежного амбара рядом с Адмиралтейством, венчались в 1712 году Петр I и Марта Скавронская (Екатерина I).

В 1717 году заложили вторую, уже каменную, церковь Исаакия Далматского. К тому времени первая, деревянная церковь сильно обветшала. Новый храм вырос на берегу Невы. Примерно в этом же месте сейчас стоит Медный всадник. Внешне каменная церковь очень напоминала Петропавловский собор.

После окончания строительства архитектор Савва Чевакинский, оценив собор, заявил, что постройка долго не продержится. Нужно было менять место расположения собора и строить его заново. С этого момента и началась история того Исаакиевского собора, который мы знаем.

И вот решено строить новый Исаакиевский собор. Руководителем работ по возведению храма в 1761 году назначают Савву Чевакинского. Однако подготовка затянулась, и вскоре архитектор подал в отставку. Его место занял Антонио Ринальди, а торжественная закладка собора состоялась только в 1768 году.

Однако и Ринальди не суждено было закончить храм. Возмедя здание только до карниза, после серти Екатерины II архитектор покинул Россию. Далее за строительство взялся Винченцо Бренна по личному указанию Павла I. Первоначальный проект был изменен, причем неудачно.

Ринальди руководил строительством вплоть до смерти Екатерины II, а после этого уехал за границу. Здание было возведено только до карниза. По указанию Павла I за собор взялся Винченцо Бренна, который изменил проект. Современники с иронией писали об этом храме: "он начат мрамором, а концен кирпичем".

Мрамор, которым предполагалось облицевать весь храм, отправили на отделку Михайловского замка, поэтому над мраморным основанием красовались стены из красного кирпича.

Этот "памятник двух царствований" освятили в 1802 году, но вскоре стало ясно, что он портит облик "парадного Петербурга". При Александре I дважды проходил конкурс на его облагораживание: в 1809 и 1813 годах.

Все архитекторы предлагали просто снести его и построить новый, поэтому император поручил инженеру Августину Бетанкуру заняться проектом реконструкции собора лично, а уже он перепоручил это дело молодому архитектору Огюсту Монферрану, приехавший в Россию из Парижа за два года до этого.

К слову, с Александром I французский архитектор познакомился еще в Париже, Грандиозные замыслы столь понравились императору, что Монферран получил большие подъемные и оказался в российской столице. Здесь он обрел вторую родину и трудился по 20 часов в сутки. Именно ему Петербург обязан возникновением такого символа города, как Александровская колонна.

После подписания в 1818 году императором указа о начале строительства, проект храма Монферрану пришлось дорабатывать еще шесть лет. Когда же собор наконец освятили в 1858 году, в России правил уже Александр II.

В процессе строительства собора было использовано много технологий, оригинальных и дерзких для своего времени. Здание было необычайно тяжелым для болотистого грунта, и для его строительства потребовалось вбить в основание фундамента 10 762 сваи.

Это заняло пять лет, и под конец горожане стали шутить на этот счет — мол, забили как-то сваю, а она полностью ушла под землю. Забили вторую — и от нее ни следа. Третью, четвертую и так далее, пока не пришло письмо из Нью-Йорка: "Вы испортили нам мостовую! На конце бревна, торчащего из земли, клеймо петербургской лесной биржи "Громов и К!".

Отдельного стоит рассказать о колоннах собора, гранит для которых добывали на берегу Финского залива, у Выборга. Доставляли камни в город по рельсам, хотя железной дороги в России тогда еще не было.

Установка 48 колонн заняла два года и завершилась в 1830 году, а в 1841 впервые в истории 24 колонны весом по 64 тонны каждая подняли на высоту более 40 метров, чтобы установить вокруг купола.

На золочение купола ушло более 100 килограммов червонного золота, еще 300 килограммов потребовалось для золочения интерьера. Исаакиевский собор — четвертый в мире по величине, его вес составляет 300 тысяч тонн, а высота — 101,5 метр. Колоннада Исаакия остается самой высокой обзорной площадкой в центре города.

Отчего же такие долгие сроки строительства, во время которых сменилось аж три государя? Неужто никто из них не смог надавить на архитектора? Неужто Монферран не хотел поскорее угодить монаршему заказчику?

На то есть свое предание. Петербуржцы шептались, что некий заезжий ясновидящий предсказал Монферрану, что он умрет, как только закончит строительство. Шутники даже глумились: "То-то он так долго строит!…"

Но каково же было удивление (и горе!) горожан, когда спустя месяц после официального освящения Исаакия пророчество исполнилось: Монферран действительно умер. Внезапно. Ничем не болея.

На торжественное освящение храма в честь Исаака Далматского (отсюда и народное название собора) прибыл сам император Александр II. Кто-то из недоброжелателей Монферрана указал монарху на странную сцену в декоре здания. Там было изображено поклонение святых Исаакию Далматскому. При этом все пришли к святому с поклоном, но одна фигура головы не склонила. Напротив, она гордо протягивала Исаакию макет своего творения — собора. И в этой фигуре все с легкостью узнавали скульптурный портрет самого Монферрана. "Экий гордец! — прошептал императору недоброжелатель. — Смутьян просто…"

Смутьянов набожный и мистически настроенный Александр II не любил. Поэтому, когда к царю подвели архитектора, властитель не только не поблагодарил его за труды, но даже руки не подал — сделал вид, что вообще не узнал создателя главного собора страны.

Монферран обиделся и, что греха таить, испугался. Неужто его творение не понравилось императору?! Он пришел домой, лег на диван, захандрил да и перестал вообще куда-либо выходить. Улучшить настроение не помогло и известие о том, что за строительство собора Александр II возвел Монферрана в ранг действительного статского советника, наградил золотой медалью, украшенной бриллиантами, на Андреевской ленте и пожаловал 40 тысяч рублей серебром. Словом, признал-таки заслуги.

Но Монферран все равно чувствовал себя оскорбленным, ведь за возведение Александровской колонны отец Александра II, тогдашний император Николай I, пожаловал архитектору орден Святого Владимира наградил 100 тысячами рублей золотом. Так неужели благодарность за постройку огромного собора должна быть меньше, чем за постройку какой-то колонны?!

Словом, Монферран не на шутку расстроился и… умер. Точно по предсказанию — спустя месяц после окончания своего главного строительства. На самом же деле Монферран умер от острого приступа ревматизма, случившегося после перенесенного воспаления лёгких.

И вот ведь насмешка судьбы: почти полвека Монферран работал на славу и процветание Петербурга, а Северная столица даже не смогла достойно похоронить своего главного архитектора.

Сам-то Монферран еще при жизни был уверен в благодарности потомков. Он даже написал на своем девизе, который ему разрешил иметь сам император Николай Павлович: "Не весь умру".

Во время строительства собора (еще в 1835 году) архитектор составил завещание, в котором просил, как это всегда было принято при строительстве соборов в Европе, "всемилостивейшего соизволения, дабы тело (его) было погребено в одном из подземных сводов". Но "благодарный" Александр II решил, что такая честь была бы лишней. Пусть хоть и придворный, но ведь всего-то — архитектор!…

Обиженная таковым отношением к покойному супругу, вдова Монферрана покинула Россию и забрала тело мужа. Ныне он похоронен на кладбище Монмартр в Париже. И французы весьма гордятся, что великий зодчий все-таки вернулся к ним. Французам и невдомек, что архитектор мечтал упокоиться в России. Но у нас, как всегда, не хватило пары метров в подвалах громаднейшего собора.

Невероятно затянувшееся строительство собора не могло не породить массу домыслов и слухов, всем казалось, что в этом долгострое есть что-то таинственное, как в покрывале, которое Пенелопа ткала для Одиссея и тайком распускала.

Заложенный в 1819 году собор завершили только в 1858, но и после освящения храм постоянно нуждался в ремонте и доработке, строительные леса еще долгие годы стояли неразобранными.

В итоге родилась легенда о том, что пока стоят леса — правит и династия Романовых. Сходилось и то, что средства на все доделки выделяла царская казна. Окончательно леса с Исаакиевского собора впервые сняли в 1916 году, незадолго до отречения от российского престола императора Николая II в марте 1917 года.