Россия села на бензиновую диету

Глава Минэнерго спешно собрал штаб. В его стенах должен родиться план по устранению дефицита топлива. Одна из виновниц сырьевого ада, "Роснефть", провела массовые увольнения менеджеров, посмевших бросить тень на компанию. Только Сергей Шматко до сих пор не знает, что сделать для удовлетворения народных чаяний. Зато знает Владимир Путин: он потребовал повысить экспортные пошлины на бензин и снизить налог НДПИ для вертикально интегрированных компаний. Способны ли эти меры спасти независимые АЗС от монополистов?

Излечение страны от дефицита чего-либо является любимой темой российского правительства. Прививку народу оно делает регулярно с 1991 года, однако еще никогда государство не стояло на пороге столь значительного конфуза. Россия занимает первое место по добыче нефти, а накануне выяснилось, что бензина-то в стране нет, и автомобили заправлять нечем. Вертикально интегрированные компании, будто бы почуяв свою безнаказанность, стали обходить вниманием независимые заправки в Алтайском крае, в Белгородской, Воронежской, Брянской, Томской, Ростовской, Мурманской, Новосибирской областях, в Красноярском и Ставропольском крае и на Сахалине.

Как бы то ни было, с помощью Владимира Владимировича были подготовлены меры по устранению дефицита бензина. Правильнее сказать, премьер принес их на президиум уже в готовом виде и милостиво разрешил господину Шматко воспользоваться этими ценными указаниями. Видимо, тот был настолько благодарен начальнику за проделанную работу, что немедленно организовал штаб, где и будут воплощены в жизнь превентивные меры по сокращению влияния монополии на внутреннем энергетическом рынке.

Читайте подробно: ФАС идет по следу Шматко

Для того чтобы насытить страну бензином, необходимо поднять пошлину на экспортное топливо - с первого мая она повысится на 44 процента. Заместитель главы Минэнерго Сергей Кудряшов, который, собственно, и объявил благую весть общественности, так обрадовался возможному выправлению ситуации, что позабыл - подобные действия Россия проводила неоднократно. В 1999, 2001, 2002 годах все это не увенчалось успехом, и бензин подешевел только после снятия эмбарго. При этом ограничение нефтяного экспорта неизменно провоцировало серьезные скачки на мировом рынке.

Разумеется, все, начиная от Сергея Шматко и заканчивая министром финансов Алексеем Кудриным, пеняют вертикально интегрированным компаниям. Дескать, вялая реакция производителей на спрос спровоцировала волну дефицита, а картельный сговор "голубых фишек" усугубил ситуацию, позволив ей обрести серьезный резонанс. Понять правительство можно. Оно активно не желает признавать собственных ошибок, ведь тогда министры лишатся постов, а ВИК - большой и такой любимой выручки. И Минфин снова нашел выход для налогоплательщиков: снижение долговой нагрузки на нефтяной сектор, например, уменьшение налога НДПИ или акцизов.

Читайте также: Путин купает страну в дешевом бензине

Но если пристальнее рассмотреть положение, в котором оказались "Роснефть" и "Газпром нефть", коих Генпрокуратура обвинила в монополистическом сговоре, выяснится, что не так страшен черт, как его малюют. Безусловно, на гигантов наложат штрафы, и они будут выплачены до последней копейки, но это не решит проблему независимых заправок, для которых правительственные меры, словно камень на шею.

Искусственное выталкивание на биржу мелких и средних трейдеров - ход провальный, но заведомо продуманный. Такая практика неизменно приводит к устранению независимых участников путем их поглощения более крупными игроками. Они задешево могут с легкостью скупить всех тех, кто не по собственной воле оказался на грани банкротства, и таким образом полностью уничтожат конкурентный сегмент рынка. С одной стороны, это не так уж и плохо, поскольку правительственный контроль только над крупными нефтяниками осуществлять гораздо легче.

Но это не решает проблему распределения прибыли между топ-менеджментом этих корпораций. Сдается, что одной из программ предвыборных кампаний потенциальных кандидатов на пост президента должна стать идея национализации нефтяной отрасли. Чтобы электорат почувствовал, что может хотя бы прикоснуться к своему национальному достоянию.