Дай волю зрителю – погубишь кино?

Малоизвестный кинофестиваль в американском городе Беркли стал сенсацией: израильский профессор привез туда свое детище - экспериментальный фильм "Буря", который на родине ученого гордо именуют "первым в мире интерактивным". Но дело даже не в том, что его "первенство" условно. Тут другой вопрос: если жанр начнет развиваться, во что выродится киноискусство?

Картина снята не абы кем, а профессором Тель-Авивского университета Ницаном Бен-Шаулем. Этот ученый муж давно специализируется на исследовании масс-медиа, в частности, телевидения и его воздействия на массовое сознание. Среди его работ - книги об отражении отдельных проблем в теленовостях, об образе войны и террора в израильских фильмах, а также монография, посвященная созданию интерактивного кино. От теории к практике профессор перешел после того, как получил один за другим два гранта на создание "революционной модели фильма, управляемого зрителем". На эти средства им и была снята "Буря" (Turbulence), премьера которой состоялась 26 сентября на американских экранах.

Сюжет фильма отчасти напоминает "Эффект бабочки", но роль кнопки, возвращающей героев в прошлое, здесь играет воля зрителей. Фабула выбрана проще некуда, жанр определен создателем как мелодрама - словно для того, чтобы подчеркнуть: проект носит не художественный, но исследовательский характер, и предназначен исключительно для научных целей. Тот факт, что судейская коллегия фестиваля в Беркли присудила "Буре" премию, для профессора Бен-Шауля еще ни о чем не говорит, ведь его детище должно пройти проверку встречей с реальным, неангажированным и чуждым киношного ажиотажа зрителем.

Итак, жили-были в Израиле трое друзей, которые в один прекрасный день по воле стечения обстоятельств расстались. И встретились двадцать лет спустя, уже в Нью-Йорке. Здесь, уже не испытывая на себе давления судьбы, они могут спокойно сесть, погрузиться в прошлое и пересмотреть события, которые разбросали их по свету и в конечном итоге вынудили остаться на чужбине. Сюжет насыщен так называемыми точками бифуркации - ключевыми моментами, определяющими дальнейший ход действия. Именно в эти моменты в действие должны вступить зрители. И вот тут-то начинается самое интересное.

Заключается оно не в том, что публика на кинофестивале в Беркли сделала с тремя ностальгирующими друзьями-израильтянами. И не в том, как отреагировала на представившуюся ей возможность управлять героями. Просто творение Бен-Шауля далеко не революционно по своей сути и "первым в мире интерактивным фильмом" имеет право называться только лишь потому, что опередило прочие продукты аналогичного жанра на фестивальном поприще.

Единственный ходовой вариант на сегодня, пожалуй, - это голосование с помощью SMS-сообщений. Не слишком удобный, поскольку зрителю приходится отвлекаться от основного действия и переключать внимание на собственный мобильный телефон, стараясь в полумраке кинозала не перепутать клавиши. Даже если покупка билета на сеанс обеспечивает бесплатную отправку эсэмэсок в рамках интерактивного действа, возни все равно получается много - нужна система с пультами и специальным программным обеспечением, позволяющим за пару секунд вычислить мнение большинства.

В марте нынешнего года многие СМИ с удовольствием анонсировали интерактивный фильм под названием "Last Call" ("Последний звонок"). Речи о прощании с любимой школой в нем, конечно, не идет. Это традиционный по сути ужастик, где главная героиня пытается убежать от маньяка и обращается за помощью к зрителям. На входе в кинотеатр каждый обладатель билета получает карточку с кодом, который должен сразу же отправить SMS-кой на специальный номер. Так происходит процедура регистрации участников.

Когда потенциальной жертве маньяка в очередной раз требуется помощь, из зарегистрированных телефонных номеров выбирается один - и тогда сидящий в зале счастливчик получает возможность ответить на звонок и подсказать девушке, в какую сторону ей бежать, дабы выжить. Если его совет окажется медвежьей услугой, остальные зрители будут знать, кому предъявлять претензии. Словом, лишь бы не дошло до мордобоя.

Каким бы ни было техническое решение, его применение в каждой конкретной "точке бифуркации" не должно занимать много времени, иначе сам фильм как целостное произведение киноискусства начисто утратит смысл. Но сейчас, пока поклонники технократии наслаждаются самой возможностью "рулить" экранными событиями, эстетическая проблематика остается за бортом.

Лишь отдельные голоса раздаются в Интернете: опомнитесь, товарищи, это же не кино, а лотерея какая-то! В интерактивных фильмах отчетливо превалирует форма, а содержание имеет значение постольку, поскольку оно должно подходить для игры со зрителем. С другой стороны, это ведь беда не только интерактивных картин, которых большинство из нас и в глаза-то еще не видело, - это беда компьютеризированного кинематографа.