Стихийный характер главного "шкидовца"

И из-под его "пера" появлялись удивительная "Республика ШКИД" или сверхаванградная "Интервенция". Нынешнее поколение, упивающееся "Звездными войнами" и ниндзями, и не представляет, какое это было счастье – смотреть по десять раз "ШКИД". А потом распевать: "У кошки четыре ноги, позади у нее длинный хвост. Ты трогать ее не моги за ее малый рост, малый рост…" А всем учителям по примеру "шкидовцев" придумывать аббревиатурные прозвища: например, Аркадию Михайловичу Трахтенбергу – "Армитрах". Я уже не говорю про блистательного Высоцкого и умопомрачительно смешного Копеляна в "Интервенции".

Даже в обычном детективе он позволял себе эзопов язык. Но это произошло потом. А поначалу была знакомая многим талантливым кинорежиссерам "полка". "Интервенцию" отправили в эту кинематографическую тюрьму на двадцать лет. Но друзья режиссера, рискуя собственной карьерой, выкрали ленту из "Госфильмофонда".

С копией "Интервенции" режиссер за 20 лет объехал полстраны, устраивая секретные просмотры в "почтовых ящиках" и студенческих аудиториях. Эти "опасные гастроли", кстати, были тогда единственным заработком режиссера: после фильма зрители скидывались по рублю.

До сих пор он считает своим зрителем научных работников, студентов, интеллигенцию... Новое снимать Полоке тогда не давали. Потом дело от «кинематографической» тюрьмы дошло до настоящей: против Геннадия Ивановича было сфабриковано дело, и после бесконечных следствий его посадили...

Но за него вступился Союз кинематографистов, дело было пересмотрено, и его реабилитировали. Не имея возможности снимать свои картины, Полока работал за других: переписывал сценарии, правил готовые фильмы. Но в титры его имя, конечно, не попадало…

Наверное, другой бы озлобился, стал диссидентом. Но Полока из другого теста. Он не забыл добро, сделанное Союзом кинематографистов, и до сих пор, несмотря на "патриарший" возраст, активно в нем работает. Добавьте сюда президентство на одном из фестивалей, работу в качестве вице-президента Национальной Академии кинематографических искусств и наук России. И, конечно, главное – съемки фильма. Он и сейчас, как и раньше, "выбирается своей колеей". И, наверное, кого-то раздражает. Но по-прежнему "пишет, как дышит"… В юбилейные дни некоторые каналы ТВ решили показать фильмы Полоки, и это стало "лукулловым пиром" для киномана. А накануне своего 75-летия Геннадий Иванович согласился поговорить с корреспондентом Newsinfo.

Newsinfo: Геннадий Иванович, через три дня вам стукнет 75. Но вы и общественной работой занимаетесь, и снимаете, и вот рядом ученик сидит. Не напрягает?

Геннадий Полока: Конечно, тяжело. Особенно, когда начинаешь работу над картиной. Не потому, что это отнимает время, а потому что отнимает нервную энергию. Я все мечтаю уйти в творческий отпуск, ограничить другие сферы своей деятельности. Но с Союзом кинематографистов меня связывает нравственный долг. Ведь восемь месяцев шло следствие, и мне грозили самые жестокие кары. Но Союз во главе с Иваном Пырьевым спас меня.

И, несмотря на то, что две мои картины попали на полку, да и другие санкции, я сохранил перед этой организацией чувство долга. И свои обязанности с 1986 года до сего времени выполняю рьяно. Конечно, сейчас надо снимать и посвятить оставшиеся годы своему основному призванию… И надо, наверное, беречь силы. Но характер стихийный, сложно им управлять.

Newsinfo: Вашу судьбу называют трагической…

Геннадий Полока: Я так стремился снимать, что не успевал над этим задуматься. Я могу сказать так: я существовал вопреки ситуации, вопреки системе. Вот, к примеру, в шестидесятые годы во ВГИКе я был инициатором письма Хрущеву, который обещал, что он поднимет производство игровых фильмов до 120 в год. (В то время снималось 5-7 картин). Я написал, что это обещание необоснованное. На телеграфе мое "послание" Хрущеву приняли с трудом. Потом мне пришлось беседовать с секретарем ЦК Шипиловым. В результате было выстроено нынешнее здание ВГИКа (до этого он ютился на студии Горького). Кроме того, было решено, что каждый выпускник режиссерского факультета ВГИКа должен снимать диплом «на производстве», на профессиональной студии.

Newsinfo: Вы как-то сказали, что работали "литературным негром". Что это значит?

Геннадий Полока: Я писал сценарии за выдающихся мастеров, когда они не успевали. Порой за половину гонорара и, конечно, без титров. Предложений было много. Но нет худа без добра: получил возможность начать работу над "Республикой "ШКИД", хотя и в качестве литературного "доработчика". Мы с Евгением Митько написали сценарий за две недели. И вдруг кто-то сказал: "У него же режиссерское образование. Пусть сам и снимает!" Вот так случайно возник этот фильм. Потом я предложил снять некое продолжение "Республики ШКИД". Но все, что бы я ни предлагал, отвергалось.

Newsinfo: "Интервенцию" тоже отвергали?

Геннадий Полока: Нет. Меня в этот фильм "загоняли" специально. Автор пьесы Славин мне дал карт-бланш. Но я понимал, что делать это впрямую нельзя: сценарий был про то, как большевики "упропагандировали" французских солдат. Но даже в то время это уже было невозможно: революционная тема стала ритуальной. Публика на такие фильмы добровольно не ходила. И я решил построить историю на том, что революция – это предельно обостренная ситуация, в которую попадают герои. И каждый персонаж проявляет себя в ней наглядно и ярко. С другой стороны, имея дело с канонизированным жанром, я решил сделать "антижанровое" зрелище. То есть все то, что в кинематографе считается недопустимым, довести условность до предела. Получился авангард, этакое "антикино". Этот фильм я считаю своим манифестом.

Потом меня обвинили в том, что "священные для каждого советского человека события показаны в недопустимой буржуазной форме". А руководитель подполья выглядит фигляром и авантюристом. За это фильм и упрятали на полку. А в фильме "Один из нас" вместо тривиального детектива я решил сделать историю про Ивана-дурака, который в трудную минуту ведет себя достойно.

Я уверен, что это была лучшая роль Георгия Юматова. Начальство приняло фильм плохо. Но я показал фильм ветеранам нашей разведки. Поэтому положить ее на полку "они" не решились. Но запретили всю рекламу. Тем не менее, фильм имел громадный прокатный успех.

Newsinfo: Вы человек легкий, ироничный, остроумный. Как вы думаете, в фильмах проявляются черты вашего характера?

Геннадий Полока: Конечно, проявляются. Но я никогда не стремился снимать смешные картины. Юмор возникает непроизвольно, естественным путем. Но почти во всех моих картинах – печальный конец, утраченные надежды, предчувствие трагедии. Возьмите "Возвращение "Броненосца". Это крушение человеческой личности – чистой и благородной. Но ход всегда комедийный. Для меня комедия, неожиданное начало, занимательность необходимы для того, чтобы завоевать доверие зрителей.

Newsinfo: Ваша "Интервенция" – это удивительный симбиоз театра и кино. Почему вы ничего не поставили на театре? Вы ведь в свое время руководили знаменитым в то время Студенческим театром МГУ.

Геннадий Полока: Очень жаль, что не поставил. Я очень хотел поставить "Робеспьера" и даже "Ромео и Джульетту". В частности, хотел заняться не только историей любви, но и борьбой кланов – Монтекки и Капулетти. Эта тема практически нигде не получалась: ни в кино, ни в театре. В свое время я дружил с Товстоноговым, Ефремовым, Андреем Поповым. Жалко, что я ничего не поставил. Было, кстати, предложение поставить музыкальный спектакль по "Республике ШКИД" в Риге.

Newsinfo: Какие проекты у вас сейчас в работе?

Геннадий Полока: У меня два проекта: я хочу реализовать мой старый замысел по «Седьмому спутнику». Это, видимо, будет «черная комедия». И когда-то в 1997 году на кинофестивале в Монреале во время празднования 100-летия кино и 100-летия Эйзенштейна канадская сторона предложила мне снять фильм о канадской сельскохозяйственной общине.

Newsinfo: Вы всегда мешали кому-то. А сейчас?

Геннадий Полока: Меня некоторые ненавидят. Говорят, дескать, занимался бы общественной работой, а ему надо еще и кино снимать! Но я не иду в русле. Я одинок, у меня почти нет единомышленников. Есть сочувствующие. Со многими из них я, правда, не общаюсь. Например, с Владимиром Мотылем нас развела чрезмерная политизированность нашего общества. Я не разделяю крайностей…

Newsinfo: Сравнительно недавно была ретроспектива ваших фильмов в Америке. Как их воспринимали американцы? Было ли им что-то понятно?

Геннадий Полока: Они воспринимали мои фильмы просто прекрасно. Ретроспектива проходила на центральной площадке – в Кеннеди-центре. Я вспоминаю, как после "Республики ШКИД" ко мне бросались люди с благодарностями, а после "Возвращения "Броненосца" толпа меня провожала несколько кварталов до отеля. И устроила стихийный пир в вестибюле.

Наверное, дело в том, что при обилии русских слов, в том числе жаргонных, в моих фильмах есть пластическая стихия. Кроме того, сочетание комедийности и сантимента было, наверное, близко американцам. Вообще, они очень непосредственные люди. В конце "Броненосца" звучит марш, и зал до конца титров подпевал ему хором. Наша публика на это не способна. Может быть, потому что живет более суровой жизнью.

Newsinfo: Питает ли вас как художника Россия? Или вы могли бы творить где-нибудь в Америке или Франции?

Геннадий Полока: Беда моя в том, что я очень люблю Россию. И жить без нее долго не могу. Я люблю русскую языковую стихию, национальный характер при всех его недостатках.

Павел Подкладов