Эммануил Виторган: "Я столько раз убивал, а сколько раз меня убивали"…

Эммануил Гедионович, можно ли сказать, что свой «некруглый» юбилей вы встречаете в состоянии душевного равновесия?

Да, но я праздную его не для себя, а ради того, чтобы успеть. Потому что никогда не знаешь, успеешь дотянуть до «круглого» или нет. Ведь это же жизнь. Я решил отметить юбилей, чтобы поблагодарить всех, кто со мной прожил эти годы. А что касается равновесия, то скажу, что и мое тщеславие, и мое честолюбие полностью удовлетворены. Я получил то, что имею, и, может быть, даже больше, чем заслуживаю.

Часто ли вы ностальгируете, вспоминая перипетии своей творческой жизни?

Я за свою жизнь сменил не так много мест работы. За 45 лет поработал в пяти театрах: в двух в Питере, в трех – в Москве, причем в одном из них работал временно. Для меня никогда не имело значения, чьим именем назван тот или иной театр. Для меня всегда существовал дом по имени Театр. 11 лет я прожил в доме по имени Театр Станиславского, где я встретил потрясающих партнеров. Тогда труппа была просто замечательная: Сережа Шакуров, Альберт Филозов, Юра Гребенщиков, так рано ушедший из жизни, Лиза Никищихина, Аллочка Балтер, Жора Бурков... А какая режиссура была там! И Леонид Викторович Варпаковский, и Мария Иосифовна Кнебель, и ребята, которые пришли потом: Анатолий Васильев, Боря Морозов, Иосиф Райхельгауз… В театре им. Маяковского работаю 21 сезон.

Обычно театры дарят юбилярам бенефисы…

Так и задумывалось. Я должен был к этому дню выпустить новый спектакль. Кстати, это не в первый раз, когда на мой день рождения в театре имени Маяковского играется какая-то премьера. И в этот раз должна была состояться премьера по пьесе Артура Миллера «Спуск с горы Морган», где я репетировал главную роль. Но мы не успели. В этом ничего страшного нет, театр - это живое дело. В прошлом сезоне в театре Маяковского я сыграл спектакль, который мне очень дорог. Это пьеса Нила Саймона «Глава вторая». По сути дела это история моей жизни, во всяком случае - последних четырех лет. И мне в этом смысле было легко. А по содержанию, конечно, каждый спектакль играть крайне тяжело. Но делаю это с удовольствием, и думаю, что спектакль очень достойный. Каждый сможет прочесть в нем кусочки и из своей жизни. Но «юбилейная» премьера у меня все же недавно была, правда, в антрепризе. (Кстати, меня совсем не смущает слово антреприза. Я не отношусь к ней снисходительно, как очень многие критики. Я вкалываю в антрепризе точно так же, как и в государственном театре). В этот раз для меня был очень важен материал. Пьесу, которая называется «Трио», написала замечательная американская пианистка Израэла Маргалит.

О чем этот спектакль?

Это - история личного характера, связанная с великим композитором и музыковедом Робертом Шуманом, его замечательной женой - пианисткой Кларой Вик и не менее великим композитором Иоганном Брамсом. Я играю Шумана: это такой характер, какой я еще ни разу не играл. Как вы понимаете, я в театре и в кино прожил огромное количество жизней. Но такую, когда человек ради возрождения немецкой музыки, ради профессии отдает самое дорогое, что у него было в жизни – любовь к жене, я еще не играл. Кроме того, это связано с трагедией: он, в конце концов, попадает в психиатрическую клинику и умирает. Проживать эту жизнь на сцене очень интересно, хотя и неимоверно сложно. Я очень рад, что это попало как раз в юбилейный период.

Вы человек не суеверный, не боитесь играть такие жизненные коллизии - на грани жизни и смерти?

Это, действительно, грань между жизнью и смертью. Но я не боюсь. Я вообще в этом смысле упрямый, настоящий Козерог: кошка будет перебегать, я не буду обходить, наоборот, пойду прямо. Кроме того, я за свою творческую жизнь столько раз сам убивал, столько раз меня убивали! В гробу три раза лежал (в кино, конечно). Так что все уже отрепетировано. (Смех).

Кино доставляет вам такую же творческую радость, как театр, или это только способ заработка?

По-разному бывает. Сегодня (говорю об этом, краснея и стыдясь) я иногда позволяю себе то, чего ранее себе бы не позволил. Например, могу попросить в театре не ставить мои спектакли, потому что неделю буду на съемках. Раньше никогда бы не посмел. Причина этого не ах какое творчество, когда захватывает дух. Я, конечно, не соглашаюсь на всё и вся, но материальный интерес присутствует. Хотя о материальной стороне вопроса я говорить не умею. Иногда звонят, предлагают что-то, присылают сценарий, и мне он категорически не нравится. Разговаривает с продюсерами Ирочка, моя жена и мой директор. Потом она меня спрашивает: «Ну что?» Я отказываюсь. Она говорит, что они так просят, умоляют. Тогда я отвечаю: «Назови такую сумму, чтобы они сами отказались». И что вы думаете, один раз мы так и сделали, но продюсеры согласились, и я вынужден был сняться. Говорю это со стыдом… Вообще, много снимаясь в кино, я до сих пор не имел там ни одной роли такого же масштаба, мощи по сравнению с театральными работами.

Вы в кино сыграли множество всяких подлецов и негодяев. Не тяготили ли вас такие персонажи?

Я никогда не отказывался от отрицательных персонажей, более того: соглашался их играть умышленно. Даже отказывался от положительных героев, потому что всегда был убежден и продолжаю убеждаться и орать во всю глотку, что люди созданы только друг для друга, чтобы помогать друг другу, а не рвать друг другу глотки. И для того, чтобы люди это поняли, я своими подлецами старался показать, что такая человеческая жизнь бесчеловечна, она не принесет пользы ни тебе, ни рядом стоящему человеку. Кроме всего прочего, отрицательные герои выписаны лучше, чем положительные. Интереснее, во всяком случае.

Вы до сих пор, за 25 лет жизни в Москве не приобрели звездного лоска. Это что –самовоспитание?

Не знаю, очевидно, кровушка моя, моих родителей, учителей, которую я впитал, вогнал в свои сосуды. Я в театре и в кино играю какие-то конфликтные роли, но в жизни я не очень конфликтный человек.

Есть ли у вас какие-то главные жизненные постулаты?

У меня очень долголетняя родня: дедушка ушел в 99, папа в 92, мама в 90. Аллочка подвела, к сожалению… Раньше я думал, что жизнь - длинная штука. Но когда в течение двух лет все это обрушилось, когда ушли мои самые близкие и дорогие, тогда я начал понимать, что жизнь не так уж длинна, и надо постараться что-то в ней сделать не только для себя… Хотя и для себя - тоже. Раньше нам говорили, что для себя - это эгоизм, эгоцентризм. Сегодня понимаешь, что надо в первую очередь любить себя, тогда будет лучше и Родине, и всем партиям вместе взятым.

Павел Подкладов