Николай Караченцов: лентяй-каскадер-трудоголик

Кто-то скажет, что в эти годы давно уж пора остепениться: учить молодежь уму-разуму, писать мемуары, водить внучат в планетарий смотреть планеты и кометы. А этот сам – как шальная комета: попробуй его застать дома. Либо услышишь бодрый голос автоответчика, либо вежливый ответ супруги: “Уехал на съемки, концерты, гастроли etc.”. А в лучшем случае: “Спит после ночных съемок”. И ты, конечно, не смеешь потревожить покой “всенародного Николая Петровича”, откладываешь звонок до следующего раза. И размышляешь: откуда в человеке столько “кипения”, какая батарейка его питает?!

Началась эта “зараза” еще в юности, когда он угодил на репетицию мамы – известного балетмейстера. Потом ей стоило большого труда отговорить его от карьеры танцовщика. Но, как известно: что в детстве в душу попало, того уж не вытравить никакими школами и вузами. Первый раз увидев его на сцене в роли Тиля, я был сражен этой безумной энергией, сметающей все на своем пути к справедливости. Он был грациозен и одновременно опасен для своих недругов, как тигр в саванне. Но каким же нежным и трогательным становился этот борец за счастье обездоленных, которому “пепел Клааса стучал в сердце”, когда он обнимал свою Неле! Сейчас пишут, что это была театральная бомба. Это верно, так со сцены до этого не разговаривал со зрителем никто. Но Захаров с Караченцовым заложили под нас еще одну бомбу – замедленного действия. После Тиля мы смотрели на аплодирующий Дворец съездов уже другими, менее зашоренными глазами. Подбавил масла в огонь другой Николай Петрович – граф Резанов в “Юноне и Авось”. Это был спектакль о всесокрушающей силе любви, о мужской чести и верности. И как же хотелось после него сбросить “оковы тяжкие” повседневности и рутины и хоть на секунду стать похожим на его вечного отважного путешественника.

К Ленкому он прикипел на всю жизнь. Если работник собеса в скором времени при начислении пенсии (абсурд: Караченцов и пенсия!) раскроет его трудовую книжку, то увидит всего две записи: театральный вуз и Ленком. Изменений пока не предвидится. Кстати, счет своим ролям в театре он потерял: сначала играл в массовке, потом эпизоды, потом средние роли. Считал, считал, дошел до 70 и перестал. “Теперь, - говорит, - у нас в труппе 100 человек, и я прекрасно понимаю, что Марк Анатольевич Захаров не будет каждый спектакль ставить исключительно “на Колю Караченцова”. Ему надо думать о каждом из этой сотни голодных до работы ртов, думать о том, как каждого раскрыть по-новому. И то, что на сегодняшний день я играю аж четыре роли в “Ленкоме”, - огромное счастье. Спасибо Богу, Марку Анатольевичу, судьбе”.

Сам себя он называет редким лентяем. Но, по его же словам, всю жизнь преодолевает свою лень. При этом руководствуется лозунгом: “Настоящий мужик не вправе жаловаться, стонать, ныть. Максимум, что может себе позволить, это фразу "Больше нет сил". И после этого - помереть. Поскольку на тот свет не тороплюсь, предпочитаю помалкивать об усталости”. Преодоление лени породило у Н.П. серьезную “болезнь”: трудоголизм. Друзья говорят: “Николай Петрович — певец, танцор, акробат и вдобавок профессиональный каскадер… Буквально несколько лет назад научился танцевать степ и сейчас стал просто профессионалом в этом деле”. Есть у него и большая страсть – большой теннис. На все гастроли ездит с ракеткой, в любую свободную минуту играет. Кстати, за 15 лет артист всего однажды вырвался в отпуск в Испанию. Говорит, что изрядно “оттянулся”. Это значит, что с 7 утра до жаркого полдня резался в теннис.

Некоторые из его коллег изрядно преуспели в бизнесе. Народ ждал и от Караченцова либо какого-нибудь актерского бюро, либо бутика-кабака “У Петровича”. Но не дождался. Выяснилось, что “Петрович” - “лопух” с некоммерческим складом души. “В бизнесе меня многое смущает: а если обманут, а если хороших людей по глупости подведу? Я бережно отношусь к своему имени, оно мне не от соседа досталось, поэтому не готов рисковать завоевываемой на протяжении десятилетий репутацией ради сомнительных проектов”.

А деньги зарабатывает своей профессией. Считает себя артистом “не из дешевых”. Признается, однако, в слабости: “Хотя, бывало, брался играть интересные мне роли и за символические деньги, чем крепко себе вредил. Продюсер следующей картины нередко начинал разговор с вопроса, не соглашусь сняться у него за гонорар, как в предыдущем фильме. Словом, я сам понижал свою ставку. К тому же у меня до сих пор нет агента, по-прежнему живу, как при советской власти. Когда заходит разговор о деньгах, начинаю краснеть, бледнеть, потеть, неметь. Мне стыдно, неловко торговаться”.

Дал себе слово – не лезть в этой заметке в личную жизнь своего героя. Но, как говорится, “не могу молчать”. Хотя, как и в случае с трудовой книжкой, сказать особенно нечего. Н.П. в 28 лет женился на замечательной актрисе Ленкома Людмиле Поргиной. До сих пор ей верен, называет своей “девонькой”. Тема о других женщинах даже в кругу друзей для него закрыта. Впрочем, он вообще не любит говорить о личном. Но сыном гордится. Андрей окончил МГИМО, стал юристом, женился. У Караченцова и Поргиной внук Петр, которого Николай Петрович обожает.

Караченцов, конечно, звезда. Но какая-то “не солидная”... Его гримерка в театре - самая дальняя от сцены. Он делит ее с другими актерами - своими друзьями. Рассказывает: “Мне не раз предлагали перейти в более удобную - поближе к сцене, с меньшим числом “обитателей”. Всегда отвечал: нет. Это мои ребята, мое место. Я человек привычки. Если сильно про себя хвалиться: человек верности принципам, которые считаю важными”.

Павел Подкладов

Использованы фрагменты публикаций Александра Колбовского в “Труде”, Михаила Садчикова в “Мегаполис-экспресс” и Андрея Ванденко на сайте “Комок”.