Закрыл «дело» — гуляй смело

Одиннадцатилетний Вадим Н. стал жертвой двух насильников, возвращаясь домой из школы. Один из преступников — некто Голубенков — еще в 1992 году, будучи воспитателем детского дома, был изобличен в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетних. Однако это дело 6 лет провалялось на полках Кировской районной прокуратуры. Преступник все это время находился на свободе. На этот раз дело дошло до суда, Голубенков и подельник получили по 6 лет лишения свободы. Однако второй насильник был аминистрирован в связи с «55-летием Победы в Великой Отечественной войне».

И в том, и в другом случае преступники понесли наказание только благодаря активному вмешательству СМИ и общественных организаций, которые буквально требовали от правоохранительных органов более активного участия. В этих историях уже, к счастью, поставлена точка. А вот в этой истории пока стоит многоточие…

В 18 часов 2 ноября 2003 года жители коммунальной квартиры дома 47 по Большой Пушкарской вызвали милицию. Как следует из их заявления, их сосед по квартире Роман К-в привел домой несовершеннолетнего мальчика, воспитанника интерната, над которым совершил «насильственные действия сексуального характера», причем, как утверждают свидетели, мальчик был похищен, то есть тайно вывезен с территории интерната. Приехавшие на место преступления сотрудники Петроградского РУВД задержали К-ва.

Однако неоднократно судимый Роман К-в был практически сразу же отпущен приехавшим на место преступления следователем прокуратуры Петроградского района Дмитрием Петровым. По словам соседей, следователь Петров посоветовал К-ву написать жалобу на действия сотрудников милиции.

Преступление произошло, напоминаю, 3 ноября 2003 года. И так бы и сгинуло оно в недрах районной прокуратуры, не вмешайся опять настырные общественники из «Общества защиты детей». В январе 2004 года они обратились уже в Городскую прокуратуру с жалобой на бездействие местных властей. Дело возбудили — заметьте! — спустя почти 4 месяца с момента совершения преступления — только 17 февраля 2004 года. И то ненадолго. Уже другой следователь Петроградской прокуратуры — Шагойко Д. С. — 17 июня 2004 года это дело снова прекратил.

Дальше завертелась карусель: районная прокуратура дело исправно закрывает — городская прокуратура отменяет эти решения и вновь возобновляет. Последний ответ из городской прокуратуры датирован 9 июля 2004 года. В нем говорится, что «необоснованное постановление следователя Петроградской прокуратуры от 17.06.04 о прекращении уголовного дела отменено прокуратурой города. Данное уголовное дело направлено в прокуратуру Петроградского района для производства предварительного расследования».

Особенно трогает в этой фразе слово «предварительное». Повторим, речь идет о преступлении, совершенном почти год назад!

Сейчас на дворе октябрь. На прошлой неделе мы решили поинтересоваться, как же идет расследование этого преступления. Оставив Петроградскую прокуратуру « на закуску», позвонили в школу-интернат города Пушкина, откуда был вывезен мальчик Саша П.

— Что вы, не был он похищен и изнасилован, — говорит директор школы-интерната № 67 Валентина Шабаева. — Он в бегах был, и все, что с ним там на квартире произошло, произошло с его согласия и ведома. Он прекрасно понимает, что творит. И вовсе он не круглый сирота — у него есть бабушка и преуспевающая тетя. Они воспитывают его, Сашину, сестру, а вот Сашей заниматься не хотят — очень проблемный он мальчик.

— То есть вы хотите сказать, что он добровольно поехал с К-вым?

— Он очень озабочен в этом плане и делает это при любом случае.

— Ему тогда было 14 лет, и он воспитанник интерната для детей с задержкой психического развития. Значит, если его не крали и не насиловали, а он делал это добровольно, то и пусть себе?

— Знаете, этим делом занимались следователи. Никто его не похищал, он сбежал добровольно. Неужели вы думаете, что у нас можно просто так взять и выкрасть ребенка? Суд уже был, нашей вины тут нет. Он сам.

— Как, разве уже и суд был?

(директор школы-интерната что-то выясняет у коллег, соглашается — да, суда еще не было).

— Саша П. — уже не наш подопечный, он определен в ПТУ, там получает профессию.

— А часто ваши дети вот так… пропадают?

— Нет, сейчас у нас дети нормальные. А Саша — да, если он за год всего пару раз сбегал — мы считаем, что уже хорошо.

— А если все-таки подобное случается и дети подвергаются насилию, каковы ваши действия?

— Ну, мы сразу обращаемся в отдел по делам несовершеннолетних, к врачам. Все делаем, в общем.

— А в отношении Саши вы тоже все меры принимали?

— Все было сделано, я вас уверяю.

Директора школы-интерната можно понять, у нее пол-интерната — такие сложные, неустроенные, никому, кроме педофила К-ва, ненужные саши. И за каждым не уследишь, хотя и обязан. Но вот у следователей прокуратуры (в частности, Петроградской) на подведомственной им территории не каждый день насилуют несовершеннолетних детей, пускай и с задержкой психического развития и (допустим даже и это) добровольно идущих на контакт. Интересно, что останавливало следователя Петрова, отпустившего на свободу рецидивиста, совершившего развратные, как минимум, действия в отношении ребенка?

Следователь Петров, с которым мы связались, утверждает, что не помнит такого дела:

— У меня в производстве этого дела не было.

— Но именно вы приезжали туда, и брали объяснения.

— Вы знаете разницу между уголовным делом и материалом? Повторяю, у меня в производстве такого дела не было. Если я и приезжал туда, и брал объяснения, но дело не было заведено — значит, на тот момент не было оснований его заводить. Значит, ребенок не был опрошен, или вообще его (ребенка) не было. Материал не был отработан, вот и все.

— Дело не было заведено, потому что вы К-ва отпустили.

— Значит, не было достаточных оснований для каких-то процессуальных действий. Мне было поручено взять объяснения и все. Больше по материалу я ничего не делал, в мои обязанности ничего не входило.

— Как же так может быть, что сначала оснований нет, а потом, спустя полгода, они вдруг появляются и дело возбуждается?

— Потому что милиция не работает так, как должна работать. Материалы предоставляются в прокуратуру неотработанные. Если человек не был арестован, значит, материал был сырой. Если бы вам доставили человека и сказали, что он насильник, ничего, кроме этого не предоставив, чтобы вы, стали возбуждать дело на человека?

— А показания свидетелей и ребенка?

— На тот момент, значит, не было ребенка. Заявления не могут служить основанием, нужен сам человек, ребенок. Если милиция работает ненадлежащим образом, стрелки можно переводить на кого угодно.

В апреле 2004 года в отношении подозреваемого К-ва избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде. Срок предварительного следствия по данному уголовному делу 13 апреля был продлен до 3 месяцев в связи с необходимостью проведения ряда следственных действий, после чего должен был быть решен о предъявлении обвинения К-ву и направлении дела в суд. Однако тут случилось как в известной поговорке: за это время либо эмир помрет, либо ишак, либо я. Подозреваемый К-в скончался в августе 2004 года, так и не понеся заслуженного наказания.

Нет человека — нет проблемы? Проблемы, увы, есть. Следователи прокуратуры и милиционеры могут сколь угодно долго обвинять друг на друга в некомпетентности, непрофессионализме и прочих грехах. Пока они выясняют между собой отношения, К-вы, голубенковы и прочие лапкины преспокойно гуляют на свободе, продолжая насиловать и убивать наших детей. Сотрудники правоохранительных органов Петербурга гордятся высокой раскрываемостью преступлений. Однако, может, она высокая как раз потому, что половина «сырых», на взгляд следователя, дел просто не возбуждается? Напомним, что герои двух описанных выше историй «из-за отсутствия доказательств» также были отпущены на свободу и продолжали совершать преступления.

В следующем номере «ПЧП» мы дадим слово представителям правоохранительных структур СПб, которые прокомментируют нам эту историю, а также ситуацию с раскрываемостью преступлений в отношении несовершеннолетних.

Марина Бойцова