Братьев меньших последний приют

Десять лет назад здесь появилось первое в Эстонии частное кладбище для животных. Главного ветеринарного врача Тийта Труумаа в округе уважали. У эстонцев, да еще у хуторских, к слову отношение серьезное, зря не употребят. А о нем - с уважением, да и как по-другому, если один обслуживал три колхоза, а на любой вызов успевал. Обычно допоздна не гас свет в его доме.

Этот дом, где когда-то Тийт работал, пристройки, баня, старая кузница, земля вокруг - сейчас это все владения господина Труумаа.

После закона о реституции в Эстонии стали возвращать собственность тем, кому она принадлежала до 40-го года, или их наследникам. Одному из банков был продан отцовский дом в центре Таллина. Денег оказалось достаточно, чтобы купить этот хутор, 14 гектаров земли и 7 гектаров леса.

- Я закончил Сельскохозяйственную академию. Всю жизнь лечил коров, овец, собак и кошек, - Тийт выговаривает русские слова тщательно и неторопливо.

Купив землю, задумался Тийт, как с умом распорядиться землевладением. Можно было особо и не мудрить: часть земли заложить в банк, на полученный кредит открыть кафе - благо рядом с хутором оживленная трасса, да и семья крепкая - жена Хилье, три сына, дочь. Cыновья, как и полагается, живут отдельно, своих детей воспитывают, но если бы Тийт позвал - отцу бы помогли, так что открытие кафе стало бы делом прибыльным.

Но Труумаа решил по-другому. Почти сорок лет лечил он животных, а значит, жалел и любил их. Конечно же, никаких слов о любви мой собеседник не произносил, эстонцам вообще не свойственна манера тут же распахивать душу. Просто мы сидели у камина, весело потрескивали дрова, и любимица семьи овчарка Ромми подходила, клала голову Тийту на колени, получая очередную порцию почесывания за ухом. Поэтому об отношении этого внешне сурового человека к животным догадаться нетрудно.

Он решил основать кладбище для животных. На одном из певческих праздников (особо чтимое торжество в республике ) он познакомился с эстонцем, живущим в Чикаго, который и рассказал о подобном кладбище в Америке.

Некоторое время ушло на подготовку необходимых документов, получение сертификата, регистрацию частной деятельности. Специальной рекламы Тийт не давал, просто обзвонил ветеринарные клиники своих друзей и знакомых.

Мы медленно шли по тропинке между надгробиями. Кладбище занимает 1,5 гектара. Слева оно ограничено аллеей плакучих ив, справа - шоссе. Сейчас здесь покоятся более тысячи собак, трехсот кошек, кролики и мышки. Тийт наклонился, смахнул снег с каменной плиты. "Вот здесь похоронен белый пудель артиста из московского цирка. А там, - он показал на соседнюю могилу, - лежит овчарка, ее хозяин работает в российском посольстве в Таллинне.

Кладбище поделено на сектора: для собак, кошек и, как выразился Тийт, "детская" - место для кроликов и мелкой живности. Существуют еще братская могила, куда привозят хоронить животных, не прося отдельного кусочка земли.

Стоимость ритуальных услуг: общее захоронение - 150 крон, индивидуальное - 300 ЕЕК (около $25). Когда хозяин был помоложе, он сам брался за лопату, готовя место, теперь Тийт нанял помощника. За присмотр и уход за могилой он денег не берет, хотя знает, что в той же Америке такая плата предусмотрена.

- Если люди приезжают навестить свою зверюшку, я ничего не меняю, - рассказывает Труумаа, - а если вижу, что лет пять никто не появляется, то произвожу новое захоронение. Приезжают многие, иногда из желания проводить в последний путь по-человечески, случаются казусы. Как-то в детский сектор привезли кролика в настоящем стандартном гробу, пришлось очень деликатно обьясняться.

- Я всегда знал, что у животных есть душа, - продолжал Тийт, - и одна история это как раз подтвердила. Вот эта могилка.

Молодая семейная пара похоронила здесь любимую кошечку. Высокий эстонский парень и голубоглазая русская девушка были с Тийтом откровенны: врачи сказали, что у них вряд ли когда-нибудь будут дети. Кошку любили и баловали, как ребенка. И хоронить ее привезли в детском гробу. В течение пяти лет в день смерти они приезжали на могилу с букетом роз. И на шестой год они как всегда появились на хуторе: он с цветами, а она держала на руках замечательную малышку.

Подъехала серебристая Volvo, и хозяин пошел встречать приехавших. Мужчина держал что-то, завернутое в холщовую материю. Через минуту Тийт вернулся, извиняюще развел руками: "Я передал вашу просьбу разрешить съемку, но они не хотят. Кролик был для них очень близким существом".

Иногда при захоронении Тийта просят что-нибудь сказать. Он соглашается или вместо слов достает губную гармошку и играет что-нибудь тихое и печальное.

На фоне белого снега красивое надгробие из черного камня с портретом собаки видно издали. Человека, который привез хоронить овчарку, Тийт запомнил хорошо. В его движениях, манере говорить безошибочно угадывался крупный руководитель или бизнесмен, как будто совершенно не склонный к сентиментальности. Каково же было удивление Труумаа, когда на следующий день, собираясь подмести опавшие за ночь листья, снова встретил его у могилы. И еще через день. И еще. Мужчина приезжал сорок дней подряд в любую погоду, подолгу стоял у могилы.

Вернувшись в Росссию, я рассказал своей знакомой о необычном кладбище в Эстонии. "С жиру они там бесятся", - отреагировала она. Наверное, можно и так отнестись к людям, которые едут за 18 километров от Таллина, платят деньги, чтобы закопать в землю кролика или хомячка. Но кажется мне, что такое объяснение слишком поверхностно и неточно. Присутствуй здесь мотив самолюбования, вряд ли отказался бы тот мужчина от съемки для московского журнала. Да и бизнесмен, что сорок дней подряд приезжал на могилу к собаке, выкраивая время из плотного рабочего графика, вряд ли ставил задачу перед кем-то рисоваться, включая самого себя.

Думаю, нам всем не хватает таких бескорыстных отношений, когда тебя любят просто так. За то, что ты есть. Животные так любить умеют.

На кладбище домашних животных побывал Владимир Мельников

"Петербургский Час пик"