От Пиросмани до Отелло

О спектакле и его главных героях - Някрошюсе, Багдонасе и замечательной балерине Эгле Шпокайте, сыгравшей Дездемону - были написаны горы статей. Но серьезного, неспешного разговора с кем-нибудь из них в наших СМИ, к сожалению, не встречалось. Тем радостнее была внезапно представившаяся возможность поговорить с "первым актером" Някрошюса после нынешних кратковременных гастролей. Тот, кто не очень знаком с Владасом по театру, может быть, вспомнит его роли в фильмах Элема Климова "Иди и смотри" и "Дом дураков" Андрона Кончаловского. В последнем он сыграл несчастного, но стойкого главврача психиатрической клиники.

Багдонас-актер столь же загадочен, как и Някрошюс-режиссер. Они даже чем-то похожи внешне. Наверное, сказывается тридцатилетний стаж совместной работы. За это время Владас сыграл главные роли во многих спектаклях Эймунтаса - от ранних "Вкуса меда" и "Пиросмани" - до нынешнего "Отелло". Московский народ на нынешних гастролях был обеспокоен тем, что в Багдонас не играл в "Гамлете". Но облегченно вздохнул, узнав, что с "Отелло" все будет в порядке. Автор этих строк очень надеялся, что артист, рассказывая о себе, ко всему прочему как-то компенсирует всегдашнюю угрюмоватую молчаливость своего режиссера, и поможет проникнуть в "святая святых" - его творческую лабораторию. Удалось ли это, судить читателю.

На сцене Багдонас выглядит мягким, домашним и немного застенчивым. В этом, кстати, и состоит странная прелесть его мятущегося Отелло. А в жизни Владас мужествен, статен, подтянут, импозантен. Но при этом абсолютно лишен актерского лоска и чувства собственной значимости. Поначалу он даже принял активное участие в налаживании засбоившего диктофона нерадивого интервьюера…

Встреча была назначена в фойе гостиницы на необычный для театрального мира час - 10 утра. Я еще раз утвердился в мысли, что Някрошюс и его команда во всем немного не такие, как их собратья по цеху. С этого и началась наша беседа.

Владас, как вы думаете, труппа Някрошюса - это "особая статья"?

Не знаю… Ведь единой труппы Някрошюс не имеет. Он всегда собирает на каждый спектакль новых актеров. Он, наверное, и не хочет иметь свою труппу.

А зачем тогда было организовывать театр "Мено Фортас"?

"Мено Фортас" - это не театр, а только учреждение, в котором занимаются пропагандой спектаклей Някрошюса и постановками его спектаклей. Это небольшая организация, в ее штате всего несколько человек. Но штатных актеров там нет.

Кстати, раз уж речь зашла о такой "презренной прозе", как штатное расписание, не могу не вспомнить, что вы стали пионером новой системы отношений на театре, и перешли из штата на договор…

Да, я так сглупил.

Почему сглупили?

По молодости, наверное. Во всяком случае, реакция моих коллег была неоднозначная. Может быть, выглядел тогда каким-то выскочкой. Выскочкой я не люблю выглядеть. Но мне просто надоели разговоры о деньгах, о коэффициентах. Тогда каждый месяц менялись то коэффициенты, то какие-то наработки. Была такая мелкая финансовая суматоха. Мне надоело мелочиться, показалось, что надо более решительно смотреть на это и пойти на договорную систему. Хотя от этого я не выиграл абсолютно ничего: ни в деньгах, ни в какой-то моральной поддержке. А договорной системы, как таковой, у нас нет до сих пор.

Недавно на пресс-конференции Някрошюс говорил, что в Вильнюсе не хватает зрителей, и поэтому невозможно часто играть шекспировские спектакли. А как вообще живет театральная Литва?

Театров хватает. В Вильнюсе их, наверное, около десяти. Различной, так сказать, масти. Одни государственные, другие - поменьше - уже приватные. Но Някрошюс ставит спектакли, которые нужны в основном людям театральным. А я бы не мог сказать, что Литва осталась театральным краем. Оклады у нас, особенно у интеллигенции, не такие большие, поэтому попасть на эти спектакли - большая проблема. Я помню, провели эксперимент: Някрошюс сыграл несколько бесплатных спектаклей. И в зал буквально врывались учителя, врачи и просто пожилые люди. И это не потому, что без билетов пришли, задаром. Это была та театральная публика, которая когда-то любила ходить в театр два-три раза в неделю. Сейчас в театр приходят люди, которые имеют деньги, но у которых взгляд на театр - более коммерческий, потребительский. Ему нужно отдохнуть, ему думать после работы не хочется, потому что голова и так уже нагружена всякой чепухой - финансовой или иной. А для тех людей, которые действительно когда-то любили и уважали театр, дорога к нему сейчас потруднее.

Говорят, что в Литве большой популярностью пользуются молодые "маргиналы", типа Коршуноваса?

На Коршуноваса, действительно, ходят, и у него есть своя публика. Это молодые люди. Поэтому и спектакли у него такие… клиповые, если можно так выразиться. В них есть смысл, но нет такой глубины, как у Някрошюса. А глубоко нырять зрителю тоже не очень хочется. Эймунтас хочет, чтобы все глубоко ныряли. Иначе он не может.

А насколько глубоко приходится "нырять" вам, актерам? Иногда говорят, что актеры Някрошюса - это слепые исполнители его воли…

Я не согласен насчет "слепоты" актеров. Всегда есть какая-то взаимосвязь между режиссером и актером. Без нее невозможно. Конечно, он ставит какие-то задачи, которые мы, как студенты, на первых порах репетиций беспрекословно выполняем. Все это делается как бы в студийном режиме. Потом мы уже вместе приходим к результату: это все отчеканивается, переходя на сцену. В последнее время он приходит на репетиции очень подготовленным. Он готовит мизансцены, задумки, переходы, и это нам помогает довольно сильно. Но Эймунтас - не тот режиссер, который говорит: ты встань сюда, сделай это, твое актерское дело только исполнить. Нет, он заставляет тебя думать дальше. Он переживает вместе с актером, как бы влезает в шкуру актерскую, и дома прорабатывает какие-то действия. Я, правда, не знаю кухни его работы, но вижу, что сейчас он работает гораздо точнее и мобильнее, чем в молодости. Не бывает дня, чтобы он был не готов. Это его большой плюс.

А вам всегда нравилось то, что делает Някрошюс, или вы иногда, подчиняясь производственной дисциплине, говорили себе: это мне не по сердцу, но я должен делать так, как он велит?

Мы с ним росли почти вместе... Правда, к тому времени, как он пришел в Молодежный театр, я уже был более или менее опытным актеришкой, сыграл пять или шесть ролей, имел даже категорию. А он пришел молодым студентом, еще учеником Гончарова, и сделал дипломный спектакль "Вкус меда". Мы вместе с ним росли, вместе с ним начинали что-то понимать. Он изучал театр и предлагал свой язык, а я изучал и его самого, и его театральный язык. Мне казалось, что он думает правильно, я интуитивно понял, что это - совсем новое, незнакомое литовскому зрителю, который привык в то время либо к символическому театру, либо к бытовому. С приходом Някрошюса в Литве появился совсем другой театральный язык. Это язык самобытный, мне он нравится. Поэтому я не могу сказать: нет, я не хочу и не буду это делать, потому что я этого не понимаю. Я знаю, что он дома делает какие-то ходы, и эти ходы далеко не однослойные.

Несмотря на то, что вы полностью его принимаете, Тень отца Гамлета вы играть перестали…

Ну да… У нас был конфликт. Я немножко с ним поссорился, мы побранились по телефону, и я ушел из этого спектакля. А через год он мне позвонил и сказал: "Ну, давай кончай это. Что было, то стерлось". Я тоже подумал, что все ни к чему. Но это на сей день - такие мелочи...

Извините за назойливость: помирились, но в "Гамлета" вы все же не вернулись…

Я просто договорился с ним тогда, когда он меня пригласил на Отелло, что не буду возвращаться в эту труппу, потому что не всё там мне нравилось.

Вопросы задавал Павел Подкладов.

Продолжение следует...